валъ въ столицѣ, недѣли на двѣ. Сама Жанна уже двадцать восемь лѣтъ не видала Парижа.
Онъ далъ безчисленныя наставленія о томъ, какъ не попасть подъ экипажъ, о предосторожностяхъ противъ воровства, совѣтуя зашить деньги подъ подкладку платья при себѣ же держать только необходимую сумму; долго распространялся о недорогихъ ресторанахъ, причемъ указалъ два или три посѣщаемыхъ дамами; совѣтовалъ остановиться въ гостиницѣ Нормандія, недалеко отъ желѣзной дороги, гдѣ и самъ онъ всегда останавливается. Туда можно будетъ явиться отъ его имени.
Уже шесть лѣтъ, какъ установилась ѣзда по желѣзной дорогѣ между Парижемъ и Гавромъ. О ней всюду говорилось, но Жанна, подавленная горемъ, не видала еще этихъ паровыхъ каретъ, совершившихъ цѣлый переворотъ въ странѣ.
Поль между тѣмъ не отвѣчалъ.
Она прождала недѣлю, наконецъ двѣ, каждое утро съ волненіемъ выходя на дорогу, на встрѣчу почтальону:
— У васъ нѣтъ ничего для меня, дядя Маланденъ?
И онъ отвѣчалъ всегда охриплымъ отъ непогоды голосомъ:
— Пока еще ничего нѣтъ, добрая барыня.
Вѣроятно эта женщина не позволяетъ Полю отвѣчать.
Тогда Жанна рѣшила отправиться тотчасъ же. Она хотѣла взать съ собой и Розалію, но служанка отказалась, не желая увеличивать путевые расходы.
Она не позволила также госпожѣ брать съ собой болѣе трехсотъ франковъ: „Если вамъ еще понадобятся деньги, вы мнѣ напишите, а я схожу къ нотаріусу и попрошу вамъ ихъ выслать. Если же я вамъ теперь дамъ больше, все равно Поль отберетъ ихъ у васъ“.
Итакъ, въ одно декабрьское утро онѣ отправились въ
