на свои часы и подумала, что эта маленькая пчелка бьется какъ сердце, сердце друга, что она будетъ спутницей всей ея жизни и своимъ быстрымъ и правильнымъ тикъ-такъ будетъ сопровождать всѣ ея радости и горести; она остановила золотую пчелку и поцѣловала ея крылышки. Она готова была цѣловать все безразлично. Она вспомнила, что спрятала на днѣ одного ящика коммода свою старую куклу; отыскала, ее и увидѣла съ тою радостью, которую мы испытываемъ, встрѣтивъ стараго дорогого друга; оиа прижимала ее къ груди и осыпала горячими поцѣлуями размалеванныя щеки и завитыя льняныя кудри игрушки.
И, продолжая держать ее въ своихъ рукахъ, она думала:
— Онъ ли тотъ суженый, о которомъ тысячи тайныхъ голосовъ нашептывали ей, котораго всеблагое Провидѣніе поставило на ея пути? Онъ ли тотъ, кому она посвятитъ всю свою жизнь, какъ существу, созданному для нея? Они ли тѣ два избранника судьбы, чьи ласки, слившись, должны сплотиться, слиться неразрывно и породить любовь?
Она еще не испытывала мятежныхъ порывовъ всего существа, безумныхъ восторговъ, глубокихъ волненій, которыя принимала за страсть; но ей казалось, что оиа начинаетъ любить его; думая о немъ, оиа порой чувствовала, что у нея кружится голова, а думала она о немъ безпрестанно. Его присутствіе волновало ее; встрѣчая его взоръ, она краснѣла и блѣднѣла, и дрожь пробѣгала по ея тѣлу при звукѣ его голоса.
Эту ночь она мало спала.
Тревожная жажда любви все сильнѣе овладѣвала ею. Безпрестанно она заглядывала въ свою душу, гадала по маргариткамъ, облакамъ, монетамъ, бросаемымъ въ воздухъ.
Однажды вечеромъ отецъ сказалъ ей:—Завтра утромъ принарядись.
