никогда не узнали, что это написалъ не испанецъ. „Пиръ во время чумы“, новь этихъ фантастическихъ образахъ слышенъ геній Англіи. „Подражаніе корану“:—развѣ тутъ не мусульманинъ, развѣ это не духъ корана и мечъ его? А в ть и древній міръ: „Египетскія ночи“—это земные отжившіе боги, обезумѣвшіе отъ ненужности своей, тѣшащіе себя фантастическими звѣрствами, сладострастьемъ насѣкомыхъ, сладострастьемъ пауковой самки, пожирающей своего самца. Нѣтъ, положительно скажу, не было поэта съ такой всемірной отзывчивостью, какъ Пушкинъ и не въ одной отзывчивости тутъ дѣло, а въ изумляющей глубинѣ ея, и въ перевоплощеніи почти совершенномъ, а потому и чудесномъ, потому что нигдѣ, ни въ какомъ поэтѣ цѣлаго міра не повторилось, что было у А. С. Пушкина. И въ этомъ смыслѣ, повторяю, онъ—явленіе невиданное и неслыханное, а по нашему—пророческое.
Пушкинъ первый опредѣлилъ съ непоколебимой силой вѣру въ нашу Русскую самостоятельность, надежду на наши народныя силы, а затѣмъ и вѣру въ грядущее самостоятельное назначеніе въ семьѣ европейскихъ народовъ:
„Въ надеждѣ славы и добра,
Гляжу впередъ я безъ боязни“!..
Прочтемъ же подлинныя слова Петра Аркадьевича, произнесенныя имъ въ законодатель-
