— Приказали кланяться, не велѣли чваниться! отвѣчалъ тотъ.
— Не бей въ чужія ворота плетью, замѣтилъ старый рулевой насмѣшнику, не ударили бы въ твои дубиной! Вѣкъ долга недѣля, не узнаешь, что будетъ; можетъ быть доведется еще самому со шваброй ходить!
— Не доведется, Миронычъ, отвѣчалъ первый, съ форъ-марсу на гальюнъ не посылаютъ! Безъ нашего брата на марса-реѣ и штыкъ-боутъ не крѣпится!
— Не хвалися горохъ, не лучше бобовъ, проворчалъ третій; а кто намѣдни разъ пять шкаторину изъ рукъ упускалъ, покуда люди не подсобили?
— Упустишь, когда изъ рукъ рветъ — отвѣчалъ опять тотъ; вѣдь не брамсельный дулъ, а другой рифъ брали!
— У добраго гребца и девятый валъ весла изъ уключины не вышибетъ, сказалъ Урядникъ съ Капитанской шестерки; не хвали меня въ очи, не брани
— Приказали кланяться, не велели чваниться! отвечал тот.
— Не бей в чужие ворота плетью, заметил старый рулевой насмешнику, не ударили бы в твои дубиной! Век долга неделя, не узнаешь, что будет; может быть доведется еще самому со шваброй ходить!
— Не доведется, Мироныч, отвечал первый, с фор-марсу на гальюн не посылают! Без нашего брата на марса-рее и штык-боут не крепится!
— Не хвалися горох, не лучше бобов, проворчал третий; а кто намедни раз пять шкаторину из рук упускал, покуда люди не подсобили?
— Упустишь, когда из рук рвет — отвечал опять тот; ведь не брамсельный дул, а другой риф брали!
— У доброго гребца и девятый вал весла из уключины не вышибет, сказал Урядник с Капитанской шестерки; не хвали меня в очи, не брани
