мелкихъ птицъ ударами клюва по головѣ, и я не разъ видѣлъ и слышалъ, какъ она раздробляла о вѣтки сѣмена тисса, подобно дубоносу. Въ Сѣверной Америкѣ, по наблюденіямъ Гирна, черный медвѣдь иногда цѣлыми часами плаваетъ съ широко-раскрытою пастью, ловя насѣкомыхъ, какъ китъ. Даже въ такомъ исключительномъ случаѣ я не вижу ничего невозможнаго въ томъ, что, еслибы насѣкомыхъ было постоянно вдоволь и еслибы въ той-же странѣ не находилось уже лучше проспособленныхъ соискателей, отдѣльная порода медвѣдей могла бы сдѣлаться, черезъ естественный подборъ, все болѣе и болѣе водною, ихъ пасть все болѣе и болѣе увеличиваться, пока не сложилось бы существо такое же уродливое, какъ китъ.
Такъ-какъ мы въ нѣкоторыхъ видахъ встрѣчаемъ особи, рѣзко отличающіяся своими повадками отъ прочихъ особей своего вида и даже прочихъ видовъ того-же рода, то мы могли бы, по моей теоріи, ожидать, что такія особи подчасъ произведутъ новые виды, съ особыми нравами и съ строеніемъ, слегка или значительно отступающимъ отъ первоначальнаго своего типа. А такіе случаи встрѣчаются въ природѣ. Можно-ли прибрать болѣе разительный примѣръ приспособленія, чѣмъ дятла, съ его организаціею, какъ-бы разсчитанною для лазанія по деревьямъ и ловли насѣкомыхъ въ трещинахъ коры? Однако, въ Сѣверной Америкѣ есть дятлы, питающіеся плодами; другіе, съ удлиненными крыльями, ловящіе насѣкомыхъ налету; а на равнинахъ Ла-Платы, гдѣ не встрѣтишь ни единаго деревца, водится дятелъ, во всѣхъ частяхъ своего строенія, даже въ своей окраскѣ, въ хрипломъ голосѣ, въ колеблящемся полетѣ, ясно обнаруживающій свое близкое сродство съ нашими обыкновенными видами; однакожъ, этому дятлу никогда не приходится лазить по деревьямъ!
Буревѣстники — самыя воздушныя и океаническія изъ птицъ; между тѣмъ, Puffinuria Berardi, живущая въ тихихъ заливахъ Огненной Земли, по всѣмъ повадкамъ, по удивительной способности нырять, по способу плаванія, по полету, когда она принуждена летать, можетъ быть принята за гагару или чистика; тѣмъ не менѣе, она въ сущности — буревѣстникъ, лишь глубоко видоизмѣненный во многихъ чертахъ строенія. Съ другой стороны, самый тонкій наблюдатель, разсматривая трупъ оляпки (Cinclus aquaticus), не могъ бы догадаться о ея подводныхъ повадкахъ. Однакожъ, этотъ аномальный представитель совершенно наземнаго семейства дроздовъ только и живетъ своимъ ныряніемъ, причемъ хватается ногами за камушки и гребетъ крыльями подъ водою.
мелких птиц ударами клюва по голове, и я не раз видел и слышал, как она раздробляла о ветки семена тисса, подобно дубоносу. В Северной Америке, по наблюдениям Гирна, черный медведь иногда целыми часами плавает с широко раскрытою пастью, ловя насекомых, как кит. Даже в таком исключительном случае я не вижу ничего невозможного в том, что, если бы насекомых было постоянно вдоволь и если бы в той же стране не находилось уже лучше приспособленных соискателей, отдельная порода медведей могла бы сделаться через естественный подбор все более и более водною, их пасть все более и более увеличиваться, пока не сложилось бы существо такое же уродливое, как кит.
Так как мы в некоторых видах встречаем особи, резко отличающиеся своими повадками от прочих особей своего вида и даже прочих видов того же рода, то мы могли бы, по моей теории, ожидать, что такие особи подчас произведут новые виды, с особыми нравами и с строением, слегка или значительно отступающим от первоначального своего типа. А такие случаи встречаются в природе. Можно ли прибрать более разительный пример приспособления, чем дятла с его организациею, как бы рассчитанною для лазания по деревьям и ловли насекомых в трещинах коры? Однако в Северной Америке есть дятлы, питающиеся плодами; другие, с удлиненными крыльями, ловящие насекомых налету; а на равнинах Ла-Платы, где не встретишь ни единого деревца, водится дятел во всех частях своего строения, даже в своей окраске, в хриплом голосе, в колеблющемся полете ясно обнаруживающий свое близкое сродство с нашими обыкновенными видами; однако ж этому дятлу никогда не приходится лазить по деревьям!
Буревестники — самые воздушные и океанические из птиц; между тем, Puffinuria Berardi, живущая в тихих заливах Огненной Земли, по всем повадкам, по удивительной способности нырять, по способу плавания, по полету, когда она принуждена летать, может быть принята за гагару или чистика; тем не менее, она, в сущности, — буревестник, лишь глубоко видоизмененный во многих чертах строения. С другой стороны, самый тонкий наблюдатель, рассматривая труп оляпки (Cinclus aquaticus), не мог бы догадаться о ее подводных повадках. Однако ж этот аномальный представитель совершенно наземного семейства дроздов только и живет своим нырянием, причем хватается ногами за камушки и гребет крыльями под водою.
