одного рода. Но когда мы дойдемъ до разсмотрѣнія того начала, которое я называю «расхожденіемъ признаковъ», мы увидимъ, какъ объясняется это отличіе, и какъ легкія различія между разновидностями стремятся разростаться въ болѣе значительныя различія, существующія между видами.
Есть еще одно обстоятельство, достойное, какъ мнѣ кажется, вниманія. Разновидности, вообще, имѣютъ малую область распространенія: это положеніе, въ сущности, не требуетъ доказательства; ибо еслибъ разновидность оказалась болѣе распространенною, чѣмъ видъ, къ которому ее относятъ, обѣ формы были бы обозначены наоборотъ. Но есть поводъ думать, что и виды, близко сродные другимъ видамъ, и въ этомъ схожіе съ разновидностями, часто имѣютъ распространеніе весьма ограниченное. Такъ, напримѣръ, мистеръ Уатсонъ отмѣтилъ для меня въ тщательно-обработанномъ спискѣ Лондонскихъ растеній (4-е изданіе) 63 растенія, внесенныя въ него подъ рубрику видовъ, но почитаемыя имъ столь сродными съ другими видами, что степень ихъ сомнительна; эти 63 вида, среднимъ числомъ, распространяются на 6,9 провинцій, на которыя г. Уатсонъ раздѣлилъ Великобританію. Въ тотъ же самый списокъ внесены 53 формы, всѣми признанныя за разновидности, и онѣ распространяются на 7,7 провинцій; между тѣмъ, какъ виды, къ которымъ относятся эти разновидности, распространены на 14,3 провинцій. Такъ что несомнѣнныя разновидности представляютъ намъ распространеніе приблизительно столько-же ограниченное, какъ тѣ очень близко съ ними сродныя формы, отмѣченныя для меня мистеромъ Уатсономъ, какъ сомнительные виды, но признанные почти всѣми англійскими ботаниками за истинные, хорошо установленные виды.
Итакъ, разновидности, по общему характеру, совершенно сходятся съ видами, ибо онѣ не могутъ быть отличены отъ видовъ: развѣ, во-первыхъ, черезъ открытіе посредствующихъ звеньевъ, а существованіе такихъ среднихъ формъ не имѣетъ никакого вліянія на дѣйствительные признаки тѣхъ формъ, которыя они связываютъ; или развѣ, во-вторыхъ, по извѣстной степени различія: двѣ формы, мало разнящіяся между собою, вообще признаются за разновидности, хотя бы и не было открыто между ними формъ посредствующихъ; но степень различія, потребная для того, чтобы возвести двѣ формы въ достоинство отдѣльныхъ видовъ, совершенно неопредѣлена. Въ родахъ, заключающихъ въ себѣ количество видовъ большее средняго въ данной мѣстности, виды представляютъ и количество разновидностей, большее средняго. Въ обширныхъ родахъ, виды часто сродны
одного рода. Но когда мы дойдем до рассмотрения того начала, которое я называю «расхождением признаков», мы увидим, как объясняется это отличие и как легкие различия между разновидностями стремятся разрастаться в более значительные различия, существующие между видами.
Есть еще одно обстоятельство, достойное, как мне кажется, внимания. Разновидности, вообще, имеют малую область распространения: это положение, в сущности, не требует доказательства; ибо если б разновидность оказалась более распространенною, чем вид, к которому ее относят, обе формы были бы обозначены наоборот. Но есть повод думать, что и виды, близко сродные другим видам и в этом схожие с разновидностями, часто имеют распространение весьма ограниченное. Так, например, мистер Уатсон отметил для меня в тщательно обработанном списке Лондонских растений (4-е издание) 63 растения, внесенные в него под рубрику видов, но почитаемые им столь сродными с другими видами, что степень их сомнительна; эти 63 вида средним числом распространяются на 6,9 провинций, на которые г-н Уатсон разделил Великобританию. В тот же самый список внесены 53 формы, всеми признанные за разновидности, и они распространяются на 7,7 провинций; между тем как виды, к которым относятся эти разновидности, распространены на 14,3 провинций. Так что несомненные разновидности представляют нам распространение приблизительно столько же ограниченное, как те очень близко с ними сродные формы, отмеченные для меня мистером Уатсоном, как сомнительные виды, но признанные почти всеми английскими ботаниками за истинные, хорошо установленные виды.
Итак, разновидности по общему характеру совершенно сходятся с видами, ибо они не могут быть отличены от видов: разве, во-первых, через открытие посредствующих звеньев, а существование таких средних форм не имеет никакого влияния на действительные признаки тех форм, которые они связывают; или разве, во-вторых, по известной степени различия: две формы, мало разнящиеся между собою, вообще признаются за разновидности, хотя бы и не было открыто между ними форм посредствующих; но степень различия, потребная для того, чтобы возвести две формы в достоинство отдельных видов, совершенно не определена. В родах, заключающих в себе количество видов большее среднего в данной местности, виды представляют и количество разновидностей, большее среднего. В обширных родах виды часто сродны
