такой мѣстности, гдѣ мало чувствовала бы охоты открыть свое происхожденіе. Она сообразила, что въ концѣ концовъ, силой или по любви, а придется доставить удовольствіе Периконе. Въ величіи своей души рѣшила она преодолѣть всѣ постигшія ее бѣдствія, и приказала своимъ женщинамъ, изъ которыхъ при ней оставалось не болѣе трехъ, чтобы онѣ никогда никому не открывали, кто она такая, развѣ случайно отыщется кто-нибудь, отъ кого могла бы явиться настоящая помощь; кромѣ того, она изо всѣхъ силъ убѣждала ихъ хранить свое дѣвство, утверждая, что сама она никому не доставитъ наслажденій, кромѣ мужа. Ея служанки превознесли ее за это и обѣщали, что будутъ, по мѣрѣ возможности, блюсти ея приказъ.
Периконе же тѣмъ сильнѣе пылалъ страстью, чѣмъ ближе видѣлъ предметъ своего желанія и чѣмъ упорнѣе ему въ томъ отказывали. Убѣдившись, что его увѣщанія недѣйствительны, онъ придумалъ особый искусный планъ, приберегая насиліе къ концу. Не разъ примѣчая, что его дама пристрастилась къ вину, хотя и избѣгала пить его, такъ какъ это запрещено ея закономъ, онъ при помощи этого средства, какъ лучшаго пособника Венеры, и вздумалъ овладѣть гордой женщиной. Дѣлая видъ, что мало обращаетъ вниманія на ея отказы, онъ устроилъ однажды вечеромъ, подъ видомъ торжественнаго празднества, прекрасный ужинъ, на который пришла и Алатьель; ужинъ былъ веселый во многихъ отношеніяхъ, и прислужнику, находившемуся при дамѣ, было приказано, чтобы онъ подносилъ ей смѣсь изъ разныхъ винъ. Тотъ превосходно выполнялъ это. Она же, ничего не подозрѣвая и увлекаемая пріятностью напитка, выпила больше, чѣмъ этого требовала ея добродѣтель. Тогда, забывъ о своемъ прежнемъ нерасположеніи къ Периконе, она сдѣлалась веселой н, видя, какъ нѣкоторыя женщины танцуютъ по обычаю Маіорки, сама начала танцовать на александрійскій манеръ. Увидя это, Периконе сообразилъ, что близко то, чего онъ жаждетъ и, продолжая пиръ, съ еще большимъ обиліемъ напитковъ и яствъ, затянулъ его далеко за-полночь.
Наконецъ, приглашенные разъѣхались, и онъ, съ одной Алатьель, пошелъ въ свою комнату. Она, болѣе разгоряченная виномъ, чѣмъ удерживаемая приличіемъ, словно Периконе былъ одной изъ ея прислужницъ, раздѣлась при немъ безъ всякаго стыда и улеглась въ постель. Периконе не замедлилъ послѣдовать за нею…
При такихъ наслажденіяхъ съ Периконе судьба не удовольствовалась тѣмъ, что сдѣлала Алатьель, вмѣсто королевской супруги, любовницей вассала: она готовила ей еще болѣе жестокую связь. У Периконе былъ братъ, 25-ти-лѣтній юноша, прекрасный и свѣжій, какъ роза, по имени Марато. Алатьель необыкновенно ему понравилась; и, насколько онъ могъ понять изъ ея знаковъ, было ясно, что и онъ пользуется нѣкоторой ея благосклонностью. Полагая, что отъ удовлетворенія его страсти ничто не удерживаетъ Алатьели, кромѣ охраны, которую держалъ при ней Периконе, онъ возымѣлъ дерзкую мысль, а за мыслью послѣдовало немедленно и преступное дѣйствіе. Въ то время случайно стоялъ въ городскомъ портѣ корабль, наполненный товарами и готовившійся къ отплытію въ Кьяренцу, въ Романіи. Хозяевами его были два молодыхъ генуезца. Паруса были поставлены, и ожидали только благопріятнаго вѣтра. Сговорившись съ хозяевами, Марато распорядился, чтобы они пріютили его на слѣдующую ночь съ дамой. Устроивъ все это, едва спустилась ночь, онъ сообразилъ, что ему дѣлать и отправился въ жилище Периконе, который ничего и не подозрѣвалъ съ его стороны. Онъ тайно забрался туда съ нѣкоторыми изъ надежнѣй-
