— О, сжалься надо мною, ради Бога, — молила его дама съ горькими слезами, — не дѣлайся изъ угожденія другому убійцей человѣка, который ничѣмъ тебя не обидѣлъ! Богу извѣстно, что я не сдѣлала ничего противъ моего мужа, чѣмъ бы могла заслужить такую расправу. Но не будемъ теперь разсуждать объ этомъ. Ты можешь, если хочешь, одновременно угодить и Богу, и своему господину, и мнѣ такимъ образомъ: возьми вотъ эти всѣ мои одежды, а мнѣ отдай только твой кафтанъ и накидку, потомъ вернись къ твоему господину, скажи ему, что убилъ меня. Клянусь тебѣ тѣмъ спасеніемъ, которымъ буду тебѣ обязана, что я уйду туда, откуда ни до него, ни до тебя, ни до здѣшнихъ мѣстъ никогда не дойдутъ вѣсти!
Слуга, самъ но себѣ не имѣвшій никакой охоты убивать ее, легко поддался жалости; онъ взялъ ея одежды, далъ ей свой кафтанъ и верхнее платье, оставилъ ей деньги, которыя съ нею были, попросилъ, чтобы она удалилась изъ тѣхъ мѣстъ, оставилъ ее одну, пѣшую, въ той лощинѣ и воротился къ своему господину, которому сказалъ, что исполнилъ его приказаніе и видѣлъ, какъ волки растерзали ея тѣло.
Черезъ нѣкоторое время Бернабо вернулся въ Геную, и когда тамъ узнали эту исторію, всѣ сильно порицали его.
Тѣмъ временемъ дама осталась одна съ своимъ горемъ. При наступленіи ночи она, перемѣнивъ, какъ могла, свою наружность, пошла въ избушку, находившуюся по близости. Здѣсь она достала отъ одной старушки, что ей было нужно, перешила на свой ростъ кафтанъ, укоротивъ его, изъ своей рубашки сшила панталоны, остригла волосы и, преобразивъ себя въ матроса, пошла по направленію къ морю. Ей удалось повстрѣчать одного каталонскаго дворянина, по имени Энкараркъ, который сошелъ на берегъ съ своего судна, стоявшаго по близости оттуда, въ Альбѣ, чтобы прохладиться у ручья. Она разговорилась съ нимъ и нанялась къ нему въ услуженіе, назвавъ себя Сикураномъ изъ Финале. Когда вернулись на судно, хозяинъ далъ ей одежду получше, а она принялась прислуживать ему съ такимъ стараніемъ и умѣніемъ, что онъ остался ею совершенно доволенъ.
Случилось, что черезъ нѣсколько времени этотъ каталонецъ пришелъ съ грузомъ въ Александрію и поднесъ султану нѣсколько штукъ привезенныхъ съ собою охотничьихъ соколовъ. Султанъ не разъ звалъ его обѣдать, и каждый разъ его сопровождалъ Сикурано, прислуживавшій за столомъ. Онъ очень приглянулся султану и тотъ просилъ каталонца уступить ему этого слугу; хотя и жалко было каталонцу, но онъ уступилъ. Сикурано въ короткое время заслужилъ такую же милость султана, какою пользовался у каталонца.
Въ то время ежегодно въ извѣстное время въ городѣ Акрѣ, состоявшемъ подъ властью султана, бывало большое сборище купцовъ изъ христіанъ и сарацинъ, нѣчто вродѣ ярмарки. На это время, для охраны купцовъ султанъ имѣлъ обыкновеніе посылать, кромѣ другихъ чиновниковъ, еще особаго уполномоченнаго изъ своихъ приближенныхъ, съ отрядомъ людей, предназначенныхъ для охраны. На этотъ разъ, когда пришло время, онъ разсудилъ отправить туда Сикурано, который уже хорошо зналъ мѣстный языкъ. Такъ и было сдѣлано. Сикурано прибылъ въ Акру, въ качествѣ предводителя охраны торговцевъ и товаровъ, и здѣсь началъ внимательно и успѣшпо отправлять свои обязанности, самъ за всѣмъ надзиралъ; онъ видѣлъ тамъ много венеціанскихъ, сицилійскихъ, генуэзскихъ, пизанскихъ и другихъ итальянскихъ купцовъ и охотно съ ними дружился, вспоминая родину.
