должна была выдти замужъ за другого; сегодня утромъ она должна идти къ новому супругу, тамъ уже все готово для свадебнаго пира.
Торелло поднялся съ своего великолѣпнаго ложа и съ величайшею радостью поздоровался съ настоятелемъ и братіею. Онъ просилъ ихъ, чтобы они никому не разсказывали о его возвращеніи, пока онъ не уладитъ своихъ дѣлъ. Они убрали драгоцѣнности въ сохранное мѣсто, а потомъ Торелло подробно разсказалъ настоятелю обо всѣхъ своихъ приключеніяхъ, и тотъ, очень обрадованный, вмѣстѣ съ нимъ воздалъ благодареніе Богу. Послѣ того Торелло спросилъ, кто такой новый мужъ его жены; настоятель ему сказалъ.
— Теперь, — сказалъ Торелло, — прежде чѣмъ узнаютъ о моемъ возвращеніи, я хочу видѣть, въ какомъ состояніи духа находится моя жена, какъ она будетъ держать себя на свадебномъ пиру. Духовнымъ не принято пировать на свадьбѣ, но я прошу васъ, отче, ради любви ко мнѣ, устройте такъ, чтобы мнѣ вмѣстѣ съ вами попасть на свадьбу.
Настоятель охотно согласился. Насталъ день, и онъ послалъ сказать новобрачному, что хотѣлъ бы присутствовать у него на свадебномъ пиру съ однимъ знакомымъ. Тотъ отвѣчалъ, что будетъ очень радъ. Итакъ, когда пришло время, Торелло въ той же самой одеждѣ, въ какой прибылъ, пошелъ съ настоятелемъ въ домъ новаго мужа своей жены; всѣ встрѣчавшіе разглядывали его съ удивленіемъ, но узнать никто не могъ; настоятель же всѣмъ говорилъ, что это сарацинъ, отправленный съ посольствомъ отъ султана къ французскому королю.
Торелло сѣлъ за столомъ прямо противъ своей жены и смотрѣлъ на нее съ большимъ удовольствіемъ; по ея лицу онъ видѣлъ, что эта свадьба ей далеко не по душѣ. Она тоже взглядывала на него; конечно, ей и въ голову не приходило, что это онъ, потому что длинная борода и иноземная одежда совершенно перемѣнили его наружность, и притомъ же она была вполнѣ увѣрена въ его смерти.
Наконецъ, Торелло подумалъ, что настало время испытать, помнитъ ли она его? Онъ снялъ съ пальца кольцо, которое она дала ему передъ отправленіемъ въ походъ, подозвалъ мальчика, который прислуживалъ около него и сказалъ ему:
— Скажи отъ меня новобрачной, что въ моей землѣ есть обычай, когда какой-нибудь иноземецъ, какъ я теперь, пируетъ на свадьбѣ у новобрачной, какъ она, то, въ знакъ того, что она рада гостю, пришедшему къ ней на пиръ, посылаетъ ему кубокъ, изъ котораго пьетъ, полный вина; гость отпиваетъ вина, покрываетъ кубокъ, передаетъ ей, а она допиваетъ остатки.
Мальчикъ передалъ это дамѣ, и та, по своей благовоспитанности, считая гостя за человѣка очень знатнаго, чтобы показать ему, что польщена его посѣщеніемъ, приказала сполоснуть и наполнить виномъ большой золотой кубокъ, который стоялъ передъ нею, и подать его гостю.
Торелло взялъ ея кольцо въ ротъ, и въ то время, какъ пилъ вино, опустилъ кольцо въ кубокъ, а затѣмъ, оставивъ въ кубкѣ лишь небольшое количество вина, покрылъ его крышкою и отослалъ дамѣ. Та взяла кубокъ, открыла его, поднесла къ устамъ, увидала кольцо и, не говоря ни слова, разглядывала его. Она тотчасъ признала его за то самое, которое дала Торелло, когда провожала его въ путь, вынула его изъ кубка, пристально всмотрѣлась въ чужеземца и узнала его. Вдругъ, словно обезумѣвъ, она вскочила съ мѣста, опрокинувъ стоявшій передъ нею столъ, и вскричала:
