— Мнѣ нужно видѣть стражника.
— Чьи такіе будете?
— Онъ меня знаетъ. Скажите ему.
— Ему, мотри-ка, неколи...
Я сдѣлалъ рѣшительный шагъ къ занавѣскѣ, но проворная баба предупредила мою дерзость. Съ ловкостью блудливой кошки она прошмыгнула къ своимъ гостямъ, и тѣ притихли.
— Спроси, кто!.. — уловилъ я хриплый, повелительный шопотъ. Въ этой хрипотѣ мнѣ почудились старыя угодливыя нотки.
— Э-эхъ-д-размила-ашечки-и мои!..
Задорно запѣлъ хриплый голосъ, но остался одинъ, безъ подголосковъ.
— Вы, сороки чортовы! Что замолчали? Кого испугались?
— «Мои ми-иленькіи-и»...
Съ «сороками», однако, что-то стряслось: онѣ тщетно пытались взвизгнуть въ тонъ хрипатой пѣснѣ, но тонъ ускользалъ, горло щемило.
— У-у!.. куклы чорртовы! — заключилъ пѣсню голосъ.
Послѣ обстоятельныхъ переговоровъ съ Волчихой я былъ «принятъ».
— Га-а! Учитель ночной, гость дорогой!.. — привѣтствовалъ Гараська, протягивая черезъ столъ потную волосатую руку. — Пришелъ къ
— Мне нужно видеть стражника.
— Чьи такие будете?
— Он меня знает. Скажите ему.
— Ему, мотри-ка, неколи...
Я сделал решительный шаг к занавеске, но проворная баба предупредила мою дерзость. С ловкостью блудливой кошки она прошмыгнула к своим гостям, и те притихли.
— Спроси, кто!.. — уловил я хриплый, повелительный шёпот. В этой хрипоте мне почудились старые угодливые нотки.
— Э-эх-д-размила-ашечки-и мои!..
Задорно запел хриплый голос, но остался один, без подголосков.
— Вы, сороки чёртовы! Что замолчали? Кого испугались?
— «Мои ми-иленькии-и»...
С «сороками», однако, что-то стряслось: они тщетно пытались взвизгнуть в тон хрипатой песне, но тон ускользал, горло щемило.
— У-у!.. куклы чёрртовы! — заключил песню голос.
После обстоятельных переговоров с Волчихой я был «принят».
— Га-а! Учитель ночной, гость дорогой!.. — приветствовал Гараська, протягивая через стол потную волосатую руку. — Пришёл к
