Право, напр., на принадлежность к известной семье или право на имя отнюдь не являются волемочием, и тем не менее это все же права в субъективном смысле. Ребенок, неизлечимо душевнобольной, вне всякого сомнения имеют права, так как им гарантируется доля участия в благах жизни. Но здесь не может быть и речи о правовом волемочии. С другой стороны, римский раб, которому предоставлялось для управления peculium, имел весьма обширное «волемочие» и тем не менее оставался бесправным. так как ему отказывали в самостоятельном участии в благах жизни.
В господствующем воззрении нет критерия для отличия дееспособности от правоспособности; но, не будучи в то же время в состоянии отказаться от указанного различия, оно вынуждено как-нибудь изворачиваться в этом противоречии[1][2].
2. Из прав в субъективном смысле развивается «притязание» (Anspruch). Новейшая наука права[3] и законодательство охотно употребляют это выражение. Однако оно едва ли имеет большое значение для правильного представления о праве, так как употребляется во многих, крайне разнообразных смыслах.
а) Слово «притязание» обозначает прежде всего фактическое преследование действительно или предположительно принадлежащего нам правомочия.
Поэтому судебные уставы — основательно или неосновательно,
- ↑ Поэтому Бринц говорит, что правоспособность имеет нечто общее с дееспособностью. См. об этом Binding: Normen, т. 2, стр. 50.
- ↑ Господствующее мнение энергично оспаривается и Jhering’ом: Geist des römischen Rechtes, т. 3, отд. 1, § 60 и след. Определение Иеринга, привед. сочин., § 61, гласит: „Права суть охраняемые правом интересы; право есть правовое обеспечение пользования“. Это определение указывает на очень важные свойства, но самая сущность права в субъективном смысле здесь не затронута.
- ↑ Windscheid: Die Aktio des römischen Civilrechts, 1856, впервые пытался поглубже объяснить и ввести в науку понятие „притязания“. Современное право от этого едва ли что-нибудь выиграло. Достойна всякого внимания работа Hellwig’a: Anspruch und Klagerecht, 1900.
вполне ясно, что государство, община и учреждение имеют права; если же эти только воображаемые субъекты действуют хотя и не сами, но через посредство своих органов, то существо права очевидно не лежит в том, что субъект может или смеет что либо делать. (Thun oder Handelndürfen). См. еще Rümelin: Methodisches über juristische Personen, 1891, стр. 34.
