я слышалъ, какъ онъ простоналъ: «Боже! Боже! Боже!» Онъ, конечно, не призывалъ Бога; это было только восклицаніе, но оно вырвалось у него изъ самой глубины души.
За обѣдомъ онъ спрашивалъ у охотниковъ, не знаютъ ли они какого-нибудь средства отъ головной боли, и вечеромъ, какъ ни былъ онъ силенъ, онъ, какъ слѣпой, не могъ попасть въ дверь каюты.
— Я еще никогда не былъ боленъ, Гёмпъ, — сказалъ онъ, когда я ввелъ его въ каюту. — И головная боль была у меня только разъ, когда у меня на головѣ заживала рана въ шесть дюймовъ длины, полученная отъ паденія бушприта. — Ужасная головная боль продолжалась три дня и онъ при этомъ страдалъ, какъ страдаютъ дикія животныя и какъ было въ обычаѣ страдать на суднѣ, то-есть безъ жалобъ, безъ сочувствія и въ полномъ одиночествѣ.
Сегодня утромъ, однако, когда я вошелъ въ его каюту, чтобы прибрать постель и привести въ порядокъ вещи, онъ былъ уже здоровъ и усиленно работалъ. Столъ и койка были покрыты чертежами и вычисленіями. Онъ держалъ въ рукахъ треугольникъ и циркуль, и на большомъ листѣ бумаги виднѣлся какой-то чертежъ и какія-то таблицы.
— Здорово, Гёмпъ, — весело привѣтствовалъ онъ меня. — Я сейчасъ кончаю послѣдніе штрихи. Хотите взглянуть на мою работу?
— Но что это такое? — спросилъ я.
— Это новое пособіе для моряковъ, значительно упрощающее ихъ работу и дѣлающее
