— Но мы знаемъ также изъ исторіи, что у рабовъ, поднявшихся до порфиры, былъ случай, — отвѣтилъ онъ мрачно. — Ни одинъ человѣкъ не можетъ самъ создать случая. Все, что великіе люди когда-либо умѣли — это пользоваться случаемъ, когда онъ имъ представлялся. Корсиканецъ тоже сумѣлъ это сдѣлать. Я мечталъ тоже стать Корсиканцемъ. Я умѣлъ бы воспользоваться счастливымъ случаемъ, но онъ никогда мнѣ не представился. Плевелы выросли и заглушили меня. И могу вамъ сказать, Гёмпъ, что вы теперь знаете обо мнѣ больше, чѣмъ кто-либо изъ людей, за исключеніемъ моего брата.
— А что представляетъ собою онъ? И гдѣ онъ?
— Онъ владѣлецъ парохода Македонія, и ходитъ на котиковые промыслы, — отвѣтилъ онъ. — Мы, вѣроятно, встрѣтимся съ нимъ у береговъ Японіи. Его называютъ «Смерть-Ларсенъ».
— Смерть-Ларсенъ! — невольно вскричалъ я. — Онъ похожъ на васъ?
— Врядъ ли. Онъ просто животное, безъ всякой головы. Онъ обладаетъ всѣмъ моимъ… моимъ…
— Звѣрствомъ, — подсказалъ я.
— Да, — благодарю васъ за слово, — всѣмъ моимъ звѣрствомъ, но онъ едва умѣетъ читать и писать.
— И онъ никогда не философствуетъ о жизни, — прибавилъ я.
— Нѣтъ, — отвѣтилъ Волкъ Ларсенъ съ невыразимой горечью въ голосѣ. — И онъ гораздо счастливѣе меня, потому что онъ просто живетъ себѣ и — только. Онъ слишкомъ занятъ жизнью, чтобы еще думать о ней. Моя ошибка была въ томъ, что я раскрылъ книгу…
