на насъ. Онъ навѣрное насъ еще не слышалъ. Вѣтеръ дуетъ съ другой стороны.
Свѣжій вѣтеръ дулъ прямо на насъ, и я ясно разслышалъ гудокъ сирены почти прямо передъ нами.
— Это пароходъ? — спросилъ я.
Онъ кивнулъ головой и прибавилъ:
— Иначе онъ не летѣлъ бы сломя голову. Они безпокоятся тамъ, наверху.
Я взглянулъ наверхъ. Капитанъ высунулся изъ лоцманской будки и пристально вглядывался въ туманъ, какъ-будто силой своей воли хотѣлъ проникнуть въ его тайну. Его лицо было встревожено, такъ же какъ и лицо моего спутника, который сталъ у борта и напряженно глядѣлъ туда, откуда доносились гудки.
Затѣмъ все случилось съ необыкновенной быстротою. Туманъ какъ-будто разсѣкли клиномъ на двѣ части, и изъ него показался носъ парохода.
Я разглядѣлъ на немъ лоцманскую будку и высунувшагося изъ нея человѣка съ бѣлой бородой. Онъ былъ одѣтъ въ синій мундиръ и, помнится, что онъ былъ очень спокоенъ. Это спокойствіе при данныхъ обстоятельствахъ было ужасно. Онъ видѣлъ передъ собою неизбѣжный ударъ рока и только старался предугадать его силу. Высунувшись изъ своей будки, онъ холодно и пытливо посмотрѣлъ поверхъ насъ какъ бы для того, чтобы съ точностью опредѣлить мѣсто столкновенія, не обращая вниманія на нашего лоцмана, который, поблѣднѣвъ отъ бѣшенства,
