другой стороны и быстро сталъ слабѣть въ туманѣ. Я взглянулъ на своего собесѣдника, приглашая его разъяснить, что это было.
— Это одинъ изъ этихъ дьявольскихъ паровыхъ катеровъ, — сказалъ онъ. — Я почти сожалѣю, что мы не потопили эту каналыо! Они всюду шныряютъ, доставляя массу безпокойства рулевымъ. А что толку въ нихъ? Какой-нибудь оселъ садится на такой катеръ и гонитъ его прямо къ чорту, свистя изо всѣхъ силъ, чтобы весь свѣтъ зналъ, кто онъ и куда претъ и чтобы сторонились его, потому что самъ онъ ни смотрѣть ни сторониться не умѣетъ. Онъ идетъ! И поэтому вы должны беречься! Дорогу ему! Онъ даже не понимаетъ, что значитъ обыкновенное приличіе!
Мнѣ было очень забавно смотрѣть на его неожиданный гнѣвъ и, пока онъ въ негодованіи ходилъ взадъ и впередъ по палубѣ, я сталъ размышлять о романтичности тумана. Въ самомъ дѣлѣ туманъ таинственнымъ покровомъ обволакивалъ всю землю, а люди, неся на себѣ проклятіе, заставляющее ихъ неустанно стремиться къ работѣ, двигали своихъ коней изъ желѣза и дерева среди окружавшей ихъ тайны, нащупывая себѣ дорогу сквозь невидимое и обмѣниваясь довѣрчивыми криками въ то время, какъ ихъ сердца сжимались отъ страха и неувѣренности.
Голосъ моего спутника возвратилъ меня къ дѣйствительности.
— Алло! кто-то идетъ на насъ, — говорилъ онъ. И слышите? Онъ идетъ очень быстро… И прямо
