гудокъ хрипло гудѣлъ и, отъ времени до времени, до насъ доносились изъ тумана другіе гудки.
— Это какой-то пароходъ, — сказалъ мой собесѣдникъ, имѣя въ виду гудокъ, раздававшійся справа. — А, вотъ!.. Вы слышите? Это ручной свистокъ. Навѣрное какая-нибудь шхуна… Берегитесь, госпожа шхуна! Ахъ, я такъ и думалъ…
Гудки невидимаго парохода слѣдовали за гудками, и свистокъ шхуны испуганно звучалъ въ отвѣтъ.
— А теперь они почтительно раскланиваются другъ съ другомъ и стараются разойтись, — замѣтилъ краснолицый человѣкъ, когда замолкли поспѣшные гудки и свистки.
Его лицо сіяло и глаза блестѣли отъ возбужденія, когда онъ переводилъ на членораздѣльный языкъ разговоръ свистковъ и сиренъ.
— Вотъ паровая сирена проходитъ налѣво отъ насъ. А слышите вотъ этого молодчика, у котораго точно лягушка застряла въ горлѣ? Это паровая шхуна, которая, насколько я могу судить, ползетъ въ заливъ противъ теченія.
Пронзительный, рѣзкій свистокъ, какъ полоумный шелъ прямо на насъ и раздавался совсѣмъ близко. На Мартинецѣ зазвонили въ гонгъ. Колеса нашего парохода стали замедлять свое движеніе, ихъ пульсирующій звукъ замолкъ, но черезъ минуту они снова задвигались. Маленькій пронзительный свистокъ, похожій на стрекотанье кузнечика среди рева огромныхъ животныхъ, прозвучалъ уже съ
