Я повиновался, и эти два звѣри подняли безчувственное тѣло и потащили его, какъ куль съ пескомъ, по лѣстницѣ на палубу. Кровь изъ его носа потекла красными ручьями къ ногамъ рулевого, который былъ никто иной, какъ Луисъ, его товарищъ по лодкѣ. Но Луисъ какъ будто ничего не замѣчалъ и невозмутимо смотрѣлъ на компасъ. Не таково было поведеніе Джоржа Лича, бывшаго юнги. Оно всѣхъ удивило. Онъ первый явился на корму, не ожидая приказанія, и потащилъ Джонсона въ кубрикъ, гдѣ сталъ перевязывать ему раны, какъ умѣлъ, и всячески ухаживать за ними. Джонсонъ былъ теперь неузнаваемъ. Лицо ero за нѣсколько минутъ пытки такъ распухло и посинѣло, что въ немъ трудно было признать лицо человѣческаго существа. Но я возвращаюсь къ поведенію Лича. Въ то время, какъ я мылъ полъ въ каютѣ, онъ ухаживалъ за Джонсономъ. Окончивъ уборку каюты, я вышелъ ва палубу, чтобы подышать свѣжимъ воздухомъ и по возможности успокоить свои нервы; Волкъ Ларсенъ курилъ сигару и разсматривалъ лотъ, который обыкновенно висѣлъ съ кормы, но теперь почему-то былъ поднятъ на палубу.
Вдругъ я услышалъ голосъ Лича, напряженный и хриплый отъ ярости. Я повернулся и увидѣлъ Лича; онъ стоялъ у трапа, ведущаго на ютъ. Лицо его было блѣдно и искажено, глаза сверкали; онъ грозилъ кулакомъ Ларсену и кричалъ.
— Будьте вы трижды прокляты, Волкъ Ларсенъ. Пусть Богъ пошлетъ вашу душу въ самое пекло. Только и адъ слишкомъ хорошъ для нея... Подлецъ! Убійца! Свинья!
