не могъ найти послѣ ихъ посѣщенія. Но теперь, увы, какъ пріятно было бы почувствовать ихъ присутствіе и услышать шелестъ ихъ юбокъ, который я прежде такъ искренно неиавидѣлъ! Я увѣренъ, что если я когда-нибудь снова попаду домой, то больше не буду раздражаться противъ нихъ. Пусть онѣ лѣчатъ меня и пичкаютъ лѣкарствами съ утра и до самаго вечера; пусть метутъ мою комнату и вытираютъ въ ней пыль хоть каждую минуту — я буду только лежать на спинѣ, слѣдить за ними и благодарить Бога, что у меня есть мать и сестры.
Эти мысли подняли во мнѣ много вопросовъ. Гдѣ матери всѣхъ этихъ двадцати человѣкъ, которые находятся сейчасъ на Призракѣ? Меня вдругъ поразила мысль, что это очень неестественно и нездорово, чтобы мужчины были совершенно отдѣлены отъ женщинъ и шатались по бѣлу свѣту сами. Неизбѣжнымъ результатомъ этого раздѣленія половъ являлись грубость и озвѣрѣніе. Эти люди должны были бы имѣть женъ, сестеръ и дѣтей; тогда они были бы способны къ мягкимъ, нѣжнымъ чувствамъ и къ сочувствію. Но ни одинъ изъ нихъ не былъ женатъ. Цѣлые годы ни одинъ изъ нихъ не приходилъ въ соприкосновеніе ни съ одной хорошей женщиной. Въ ихъ жизни не было равновѣсія. Ихъ мужественность, которая сама по себѣ животна, черезчуръ развита въ нихъ; другая же сторона ихъ натуры — женственная, точно такъ же, какъ ихъ духовныя силы, была очень плохо развита и, въ сущности, совершенно атрофирована.
