длинны, или на нихъ было видно слишкомъ много костей и жилъ. Только у Уфти-Уфти было красивое, но, какъ я уже сказалъ, черезчуръ женственное тѣло.
Но Волкъ Ларсенъ быль сложенъ великолѣпно, и линіи его тѣла были почти такъ же совершенны, какъ у античнаго бога. Когда онъ двигался или поднималъ руки, его огромные мускулы рѣзко вырисовывались подъ атласной кожей. Я забылъ сказать, что бронзовый загаръ былъ только на его лицѣ. Тѣло же его, благодаря его скандинавскому происхожденію, было такъ же бѣло, какъ у женщины. Я какъ очарованный смотрѣлъ на него, и антисептическій бинтъ, который я держалъ въ рукѣ, развернулся и упалъ на полъ. Онъ посмотрѣлъ на меня и тутъ только я пришелъ въ себя.
— Богъ васъ хорошо сдѣлалъ, — сказалъ я.
— Развѣ? — спросилъ онъ. — Я самъ тоже объ этомъ думалъ, но такъ и не рѣшилъ, — для чего?
— Вѣроятно ради какой-нибудь великой цѣли…
— Ну, нѣтъ! Просто для моей пользы, — перебилъ онъ. — Это тѣло сдѣлано для работы. Эти мускулы сдѣланы для того, чтобы хватать, разрывать и разрушать живыя существа, которыя становятся между мной и жизнью. Но, вѣдь, и у другихъ тоже есть мускулы, которые хватаютъ, разрываютъ и разрушаютъ, а между тѣмъ, когда они становятся между мной и жизнью, то я и хватаю, и разрываю, и разрушаю ихъ. Цѣль этого не объясняетъ, а полезность объясняетъ.
— Какъ это некрасиво, — возразилъ я.
