сировать взадъ и впередъ тамъ, гдѣ долженъ былъ пролегать ихъ путь.
Утромъ на третій день Смокъ крикнулъ съ мачты, что онъ видитъ лодку. Всѣ бросились къ борту. Съ запада дулъ порывистый вѣтеръ и видно было, что онъ усилится; и вотъ на подвѣтренной сторонѣ, въ серебряной утренней дымкѣ, показалась черная точка.
Мое сердце было точно налито свинцомъ. Когда я увидѣлъ, какимъ торжествомъ засверкали глаза Ларсена, у меня явилось непреоборимое желаніе броситься на него. Меня до такой степени нервировала мысль о предстоящей дикой расправѣ съ Личемъ и Джонсономъ, что я почти терялъ разсудокъ. Я проскользнулъ въ «третій классъ», схватилъ заряженное ружье и сталъ уже подниматься наверхъ, когда вдругъ услышалъ испуганный крикъ.
— Въ лодкѣ пять человѣкъ!
Я стоялъ въ проходѣ, еле держась на ногахъ отъ возбужденія, пока это извѣстіе не подтвердилось. Тогда мои колѣни подломились и я упалъ, придя въ ужасъ отъ того, что я готовь былъ сдѣлать. Положивъ ружье на мѣсто, я съ облегченіемъ вздохнулъ и вернулся на палубу.
Никто не замѣтилъ моего отсутствія. Лодка была уже достаточно близко, и мы могли разглядѣть, что она гораздо больше обыкновенной промысловой лодки и имѣетъ другія очертанія. Когда мы приблизились, на ней убрали парусь и сняли мачту. Затѣмъ положили и весла и сидящіе въ ней ждали, чтобы мы взяли ихъ на бортъ.
