— Вы не очень безпокойтесь изъ-за меня, — сказала она, когда я ее усадилъ въ кресло Волка Ларсена, которое я поспѣшно притащилъ изъ его каюты. — Мы сегодня утромъ каждую минуту ожидали увидѣть землю и къ вечеру мы, навѣрное, пристанемъ къ берегу, не правда ли?
Ея твердая вѣра въ такое скорое разрѣшеніе вопроса привела меня въ замѣшательство. Какъ могъ я объяснить ей положеніе вещей и разсказать про страшнаго человѣка, который бродилъ по морю, какъ Судьба — вообще все то, что я самъ узналъ только въ теченіе цѣлыхъ мѣсяцевъ? Но я честно отвѣтилъ ей.
— Если бы у насъ былъ другой капитанъ, то я сказалъ бы вамъ, что вы будете въ Іокогамѣ завтра. Но нашъ капитанъ странный человѣкъ, и я васъ прошу приготовиться къ всякимъ неожиданностямъ… рѣшительно ко всякимъ.
— Я васъ не понимаю, — проговорила она встревоженнымъ голосомъ, но безъ страха. — Можетъ-быть я ошибаюсь, но мнѣ всегда казалось, что людямъ, потерпѣвшимъ крушеніе, оказывается всяческое вниманіе? Вѣдь это же пустяки, мы такъ близко отъ берега.
— Право же я не знаю, — старался я ее увѣрить. — Я хотѣлъ только приготовить васъ къ худшему, если оно произойдетъ. Этотъ человѣкъ — звѣрь, дьяволъ, и никто не можетъ знать, какая фантазія можетъ взбрести ему въ голову.
Я говорилъ очень возбужденно, по она прервала меня и устало проговорила:
— Вотъ какъ… — Повидимому ей трудно было
