онъ умѣлъ такъ же хорошо управлять маленькой шлюпкой, какъ и большимъ кораблемъ. Часа черезъ полтора они уже подплыли почти къ самой шхунѣ и уже собирались ухватиться за конецъ каната, свисавшій съ борта.
— Ну, что, раздумали бѣжать? — бормоталъ Волкъ Ларсенъ, стоя рядомъ со мною и обращаясь неизвѣстно къ кому, потому что они все равно не могли его слышать. — Хотите возвратиться на борть, а? Ну идите, идите, голубчики.
— Круто вправо, — крикнулъ онъ канакѣ, который между тѣмъ успѣлъ замѣнить Луиса у штурвала.
Посыпался рядъ командъ; поднялись паруса; теперь мы шли по вѣтру, быстро прибавляя ходу, когда Джонсонъ, не думая объ опасности, пересѣкъ нашъ курсъ въ какихъ-нибудь ста футахъ отъ носа судна и спустилъ парусь. Волкъ Ларсенъ снова расхохотался и сдѣлалъ ему знакъ рукою следовать за нимъ. Я понялъ, что онъ играетъ ими и подумалъ, что онъ хочетъ, такимъ образомъ, задать имъ хорошій урокъ, вмѣсто того, чтобы основательно поколотить ихъ.
Джонсонъ быстро снова поставилъ парусь и направился за нами. Что ему оставалось дѣлать? Все равно, рано или поздно, свирѣпыя волны должны были поглотить ихъ жалкую шлюпку.
— Теперь они чувствуютъ только предсмертную тоску, — прошепталъ мнѣ Луисъ, когда я направлялся на носъ провѣрить маневры парусовъ.
— Ну, онъ, навѣрное, опять повернетъ и приметь ихъ на бортъ. Я думаю, что онъ хочетъ только проучить ихъ.
