послѣдній рифъ. Вѣтеръ и волненіе до такой степени усилились, что я рѣшился приготовить такъ называемый «штормовый якорь». Это было дѣломъ несложнымъ, хотя я и зналъ о немъ только по разсказамъ охотниковъ. Я снялъ мачту и бумшпритъ, прибавилъ сюда два весла, завернулъ все это въ парусъ, крѣпко перевязалъ, привязалъ къ длинной веревкѣ и бросилъ за борть, а конецъ веревки прикрѣпилъ къ кормѣ; это приспособленіе держалось надъ поверхностью воды и двигалось впередъ значительно медленнѣе, чѣмъ лодка; вслѣдствіе этого оно удерживало шлюпку въ направленіи, параллельномъ вѣтру и волненію, значительно уменьшая возможность опрокинуться.
— Ну, а дальше что? — весело спросила Модъ, когда я окончилъ работу и снова натягивалъ рукавицы.
— А дальше, посмотримъ. Мы теперь уже не направляемся къ берегамъ Японіи, а подвигаемся къ юго-востоку со скоростью двухъ миль въ часъ.
— Значить, если вѣтеръ не измѣнится за ночь, то мы сдѣлаемъ всего только двадцать четыре мили? — Да, а если онъ будетъ дуть трое сутокъ, то мы сдѣлаемъ сто сорокъ миль.
— Ну, трое сутокъ онъ не будетъ дуть, — сказала она съ увѣренностью. — Онъ повернется и снова станетъ попутнымъ.
— Море — среда капризная.
— То море, а то вѣтеръ. Я слышала, какъ вы краснорѣчиво описывали пассаты.
— Жаль, что я не захватилъ хронометра и секстанта. Теперь насъ понесетъ въ сторону, а потомъ
