третій день мы, наконецъ, нашли ихъ, а также и ножницы, но въ самомъ опасномъ мѣстѣ: около страшнаго юго-западнаго мыса, И какъ намъ пришлось работать! Въ вечеру перваго дня мы вернулись въ полномъ изнеможеніи, таща за собою на буксирѣ гротъ-мачту. Все время приходилось грести, потому что на морѣ стоялъ мертвый штиль.
На другой день мы съ неменьшимъ трудомъ приволокли верхнія полумачты. На слѣдующій день я связалъ вмѣстѣ фокъ-мачту, реи и бушпритъ. Вѣтеръ благопріятствовалъ намъ, и я надѣялся привести все это на буксирѣ подъ парусами; но вѣтеръ стихъ, и намъ пришлось подвигаться на веслахъ съ медленностью черепахи. Приходилось грести изо всѣхъ силъ и чувствовать, что лодка каждую секунду совершенно останавливается.
Наступила ночь и, что еще хуже, поднялся противный вѣтеръ. Мы не только не подвигались впередъ, но насъ стало относить обратно въ море. Я изо всей силы налегалъ на весла, но скоро почувствовалъ полное изнеможеніе. Бѣдная Модъ, всегда работавшая до полнаго изнеможенія, безсильно лежала на кормѣ. Я не могъ больше грести. Мои разбитыя, распухшія руки не могли держать веселъ. Плечи ломило, и, хотя я хорошо поѣлъ въ полдень, теперь я совершенно изнемогала отъ голода.
Я вытянулъ весла и нагнулся, чтобы отвязать веревку, которой былъ привязанъ нашъ грузъ. Но Модъ схватила меня за руку.
— Что вы хотите дѣлать? — спросила она нервнымъ напряженнымъ голосомъ.
