Я замѣтилъ, что Модъ относится къ нему съ всевозрастающимъ сочувствіемъ, но за это я любилъ ее еще больше. Къ тому же въ ея чувствѣ не было ложной сантиментальности. Она соглашалась съ тѣмъ, что намъ придется примѣнить самыя радикальный мѣры, если мы хотимъ отсюда уѣхать, хотя и содрогалась при мысли, что мнѣ придется когда-нибудь лишить его жизни, чтобы спасти свою собственную или, какъ она говорила, «наши собственныя».
Утромъ, послѣ завтрака, мы принялись за работу. Я нашелъ въ трюмѣ легкій якорь, и мнѣ удалось вытащить его на палубу и оттуда спустить въ лодку. Захвативъ длинную веревку, я на веслахъ отплылъ на середину бухты и бросилъ якорь въ воду. Вѣтра не было, приливъ былъ высокій и шхуна плавала на поверхности. Я отпустилъ канаты, прикрѣплявшіе ее къ берегу, потянулъ ее на середину бухты, и, такъ какъ маленькій якорь не выдержалъ бы напора волнъ и вѣтра, то отдалъ также и большой якорь. Послѣ полудня я принялся за починку лебедки.
Я работалъ надъ нею три дня. Я былъ очень неважнымъ механикомъ, и за три дня я сдѣлалъ столько, сколько обыкновенный механикъ сдѣлалъ бы въ три часа. Я долженъ былъ сперва изучить ея устройство и открыть тѣ простыя правила механики, который всякій мастеръ знаетъ наизусть. Къ концу третьяго дня лебедка кое-какъ работала, но, конечно, много хуже, чѣмъ раньше.
Затѣмъ въ течете полудня я поднялъ двѣ верх-
