— Онъ скончался въ самый разгаръ бури?
— Но духъ его еще живъ… — съ увѣренностью отвѣтила она.
Я взялъ ее за руку и повелъ на палубу.
Ночью буря стала медленно утихать. На следующее утро послѣ завтрака, когда я поднялъ тѣло Волка Ларсена на палубу, чтобы похоронить его, вѣтеръ былъ еще очень силенъ и волны высоко вздымались. Палубу безпрестанно заливало водой. Вѣтеръ внезапно сильно накренилъ шхуну, такъ что ея подвѣтренный бортъ зарылся въ волны; въ снастяхъ неистово выло и визжало. Мы стояли по колѣна въ водѣ; я обнажилъ голову.
— Я помню только одну часть погребальнаго обряда, — сказалъ я: — «И тѣло должно быть брошено въ море».
Модъ взглянула на меня съ изумленіемъ, она, видимо, была шокирована; но я былъ всецѣло подъ впечатлѣніемъ того, что я когда-то видѣлъ, и что-то заставило меня похоронить Волка Ларсена такъ, какъ онъ однажды похоронилъ другого человѣка. Я приподнялъ конецъ крышки трюма и тѣло, зашитое въ парусину, соскользнуло въ море ногами впередъ. Желѣзный грузъ, привязанный къ ногамъ, потянулъ его внизъ. Тѣло исчезло.
— Прощай, Люциферъ, гордый духъ, — прошептала Модъ такъ тихо, что ничего не было слышно, такъ какъ вѣтеръ подхватилъ ея шопотъ; но я видѣлъ движеніе ея губъ и угадалъ.
Когда мы, цѣпляясь за подвѣтренный бортъ, шли на ютъ, я бросилъ взглядъ на море. При-
