она должна была держать меня на стулѣ, чтобы я не свалился на полъ при сильныхъ качаніяхъ шхуны.
Какъ я дошелъ изъ кухни въ каюту, я не помню. Я шелъ во снѣ и Модъ поддерживала меня. Я ничего не помню, и, когда проснулся, то я не зналъ даже, когда я успѣлъ заснуть. Было темно, все мое тѣло ныло и болѣло, и я чуть не закричалъ отъ боли, когда дотронулся до одѣяла концами моихъ истерзанныхъ пальцевъ.
Утро, очевидно, еще не наступало, такъ что я закрылъ глаза и снова заснулъ. Когда я во второй разъ проснулся, я зажегъ спичку и взглянулъ на часы. Была полночь, а я ушелъ съ палубы въ три часа. Я былъ чрезвычайно озадаченъ, но тотчасъ же угадалъ въ чемъ дѣло. Неудивительно, что мнѣ не хотѣлось больше спать — я вѣдь проспалъ двадцать одинъ часъ! Я сталъ прислушиваться къ качанію судна, къ шуму волнъ и къ завыванію вѣтра на палубѣ. Затѣмъ повернулся на бокъ и мирно заснулъ до утра.
Когда я всталъ въ семь часовъ утра, Модъ нигдѣ не было видно и я рѣшилъ, что она въ кухнѣ, готовитъ завтракъ. Выйдя на палубу, я увидѣлъ, что Призракъ великолѣпно идетъ подъ небольшимъ треугольнымъ парусомъ. Но, хотя въ кухнѣ горѣлъ огонь и кипѣла вода, Модъ тамъ не было.
Я нашелъ ее въ трюмѣ у койки Волка Ларсена. Я посмотрѣлъ на него. На его безжизненномъ лицѣ было какое-то странное выраженіе. Модъ взглянула на меня и я понялъ.
