— 10 —
кими людьми, а только болѣо или менѣе добросовѣстпо „творили волю пославшаго“. Это ужъ такая черта русскаго характера, что но приказанію самые добрые люди могутъ превратиться во что угодно.
Именно такимъ человѣкомъ былъ дореформенный слѣдователь Николай Иваиычъ, который послѣ обѣдни въ воскресенье завернулъ къ намъ напитьсячаю. Къ числу рѣзкихъ внѣшнихъ признаковъ этой страшной власти принадлежалъ необыкновенно маленькій ростъ, такъ что какъ-то странно было видѣть на немъ военный мундиръ. Между прочимъ, мой братъ, отличавшійся большой наивностью, долго присматривался къ этому гостю и кончилъ тѣмъ, что подошелъ къ нему съ какой-то игрушкой и серьезпо предложилъ: — Пойдемъ, поиграемъ…
А этотъ Николай Иванычъ явился къ намъ на заводъ во главѣ полусотни оренбургскихъ казаковъ съ спеціальной цѣлыо во что бы то пи стало поймать знаменитаго Савку. Этого требовалъ новый главный заводскій управляющій, поклявшійся подтянуть всѣ заводы, а главное — уничтожить институтъ спеціально-заводскихъ разбойниковъ. На первой очереди стоялъ Савка. Насъ всѣхъ страшно занималъ вопросъ, какъ такой маленькій Николай Иванычъ поймаетъ такого страшнаго разбойника, какъ Савка.
Итакъ, обѣдня кончилась, и Николай Иванычъ, выпивъ два стакана чаю, только-что направился къ закускѣ, такъ аппетитно разставленной на особомъстоликЬ. Въ открытыя окна глядѣлъ жаркій лѣтній день, располагавшій къ самымъ мирнымъ мыслямъ.
— Какъ же это ты поймаешь Савку? — спрашивалъ отецъ грозное начальство, — они учились вмѣстѣ.
— А вотъ и поймаю, — спокойно отвѣчалъ Николай Иванычъ, выпивая рюмку водки.—Да… Я, братъ, шутить не люблю. У меня: разъ, два—и готово…
— Ну, гусей по осени считаютъ.
Николай Иванычъ уже прицѣлился къ какому-то соленому груздю, какъ къ самому окну подскакалъ верховой казакъ:
— Ваше скородіе, Савка…
— Гдѣ Савка?..
— Енъ, ваше скородіе… ёнъ побѣгъ въ гору.
— Да говори толкомъ, дуракъ!
— Слушаю-съ… Вонъ по горѣ, ваше скородіе, бѣжитъ.
Казакъ указалъ на гору Кокурникову, которую отлично было видно отъ насъ изъ окна, а по дорогѣ забирала въ гору какая-то точка.
—— Гдѣ сотникъ?!..—заоралъ Николай Иванычъ, иреисполпяясь админи- стративной энергіей.—Отрядить въ погоню пятерыхъ казаковъ.
— Слушаю-съ…
— Да скажи сотнику, что онъ дуракъ… Вмѣсто того, чтобы послать по- гоню, онъ меня посылаетъ спрашивать.
— Слушаю-съ. — Живо! Одна нога здѣсь, другая тамъ…
— Точно такъ-съ, ваше…
Черезъ какую-нибудь минуту мимо нашего дома, припавъ къ сѣдельнымъ лукаыъ, вихремъ пронеслась казачья пятёрка, точно спущенная свора борзыхъ.
Наступилъ томительный момеитъ ожиданія… Вотъ они уже проскакали заводскую плотину, потомъ миновали узкую поперечную уличку и маршъ-маршемъ понеслись въ гору. Къ нашему удивленію, черная точка, слулшвшая воплощеніемъ Савки, остановилась, точно дѣлала разсчитанную паузу, чтобы подразнить казаковъ.
