— 200 —
когда онъ вечеромъ съ косякомъ кобылицъ возвращается къ кошамъ. Издали эти коши точно потерянныя въ степи шапки, одна большая и двѣ маленькихъ. Изъ большой въ холодныя ночи весело поднимается синій дымокъ—это старая Ужина вѣчно что-нибудь стряпаетъ, чтобы угодить мужу. Вотъ около этого огонька въ кошѣ старой лисицы Хайбибулы и бьется молодое сердце бѣдняка Баймагана, потому что вмѣстѣ съ дымомъ по вечерамъ изъ коша несется пѣсня красавицы Гольдзейнъ.
II.
У Хайбибулы новый кошъ, который стоить рублей пятьсотъ,— онъ изъ лучшихъ бѣлыхъ кошемъ, а внутри по стѣнамъ развѣшаны дорогіѳ бухарскіѳ ковры. Тутъ же стоятъ сундуки, набитые всякимъ добромъ — рубахами, бешметами, халатами. У Гольдзейнъ свой сундукъ, весь обитый бѣлой жестью, точно серебряный; въ немъ копится приданое для того счастливца, которому достанется Гольдзейнъ.
— Кто дастъ калымъ въ сто лошадей и пятьсотъ рублей деньгами, тому и отдамъ Гольдзейнъ,—хвастается Хайбибула, когда съ гостями напьется кумыса.—Будь хоть безъ головы женихъ, мнѣ все равно... Сто лошадей и пятьсотъ рублей деньгами.
Пьяный Хайбибула непремѣпно бранится съ женой и каждый разъ повторяетъ:
— Ты мнѣ надоѣла, Ужина... Вотъ получу калымъ за Гольдзейнъ и прямо съ деньгами поѣду подъ Семипалатинскъ: тамъ въ кошахъ живутъ два брата, Кошгильда и Яшгильда, богатые киргизы, и у обоихъ по молоденькой дочери. Которую хочу, ту и возьму, а тебѣ, старой клячѣ, пора отдохнуть.
Когда Гольдзейнъ весело распѣваѳтъ свои пѣсни, старая Ужина горько плачетъ, потому что Хайбибула непремѣнно женится на молоденькой и сживетъ ее, Ужину, со свѣту. Опь ужъ двухъ женъ въ гробъ заколотилъ, а она—третья, и ее заколотить. Старый волкъ любитъ молодую козлятину и погубить человѣка ему ничего не стоитъ, а всѣ считаютъ его хорошимъ, ласковымъ мужемъ.
„Лучше ужъ мнѣ самой умереть..." — думаетъ Ужипа, думаетъ и пла- четъ, вспоминая молодое время, когда щеки у ней были румяныя, глаза свѣтились, сама была толстая да бѣлая, и когда Хайбибула говорилъ ей льстивыя, ласковыя рѣчи.
Скоро износилась красота Ужины. Безсонныя ночи, работа, дѣти и мужнины побои развѣяли по вѣтру дѣвичью красоту, а Хайбибула ее жѳ поирекаетъ дорогимъ калымомъ. Никто не жалѣетъ старухи, а Гольдзейнъ нарочно отвертывается, чтобы но вкдать слезъ матери. Глупая дѣвка только и думаетъ, чтобы поскорѣй выскочить замужъ за богатаго жениха, а родная мать ей хуже чужой.
Когда-то пьяный Хайбибула сильно избилъ Ужину, и она едва вырвалась отъ него. Убѣжала и спряталась за кошемъ. Ночь была темная, а на душѣ Ужины было еще темнѣе. Стала она просить себѣ смерти, потому что никому-никому, ни одному человѣку не жаль ея.
— Эй, Ужипа, не плачь,—прошепталъ надъ самымъ ухомъ старухи знакомый голосъ.
— Это ты, Баймаганъ?
— Я, я все вижу и знаю. Погоди, вотъ женюсь на Гольдзейнъ, тогда и тебя возьму къ себѣ. Славно заживемъ...
