Опять та же пѣсни, и опять она огорчила хакима Бай-Сугды до глубины души, напоминая ему о его прошломъ безуміи, преслѣдовавшемъ его всюду, какъ бѣжитъ тѣнь за человѣкомъ.
„О, это мое проклятіе! — думалъ хакимъ Бай-Сугды, закрывая глаза.— Моя пѣсня преслѣдуетъ меня черной тѣнью“.
За Голодной степью начинались дикія горы, въ которыхъ жилъ Тююзакъ. Съ величайшимъ трудомъ достигъ караванъ до глубокой горной долины, гдѣ жилъ славный хакимъ. Жилищемъ ему служила пещера, выкопанная въ горѣ. Путешественники нашли отшельника на берегу гориаго ключа; здѣсь онъ предавался созерцанію. Хакимъ Бсчй-Сугды иодошелъ къ нему и поклонился.
— Хакимъ Тююзакъ, я пришелъ къ тебѣ издалека, чтобы напиться отъ ключа твоей мудрости...
Тююзакъ съ удивленіемъ посмотрѣлъ на пришельца своими столѣтними глазами и строго проговорилъ:
— Мудрость не возятъ на верблюдахъ... Мудрость не нуждается въ пышной одеждѣ... Ты только напрасно потерялъ свое время... Два дня провелъ Бай-Сугды у Тююзака въ душевной бесѣдѣ. Онъ разсказалъ отшельнику всю свою жизнь: какъ онъ былъ молодымъ и бѣднымъ байгушёмъ и какъ онъ прославился на весь Хантыгай даромъ пѣсенъ; какъ осыпалъ его богатствомъ и почестями Бурунъ-ханъ, какъ онъ самъ возгордился своими пѣснями, который распѣвалъ весь Хантыгай, и какъ онъ задумался, зачѣмъ онъ прожилъ свою жизнь, и какъ ошибся, принимая за счастье его обманчивую тѣнь. Столѣтній Тююзакъ, съ потемнѣвшими отъ старости волосами, выслушалъ его внимательно и сказалъ:
— Вся бѣда твоя въ томъ, Бай-Сугды, что ты свое счастье искалъ въ чемъ-нибудь внѣшнемъ. Ты радъ бы былъ захватить всѣ стада Хантыгая, все золото, все платье, всѣхъ красивыхъ женщинъ. Но вѣдь ты не поѣдешь на десяти лошадяхъ разомъ, не надѣнешь десять халатовъ, не съѣшь и не выпьешь за десятерыхъ. Твое богатство тебя давило, какъ ярмо... Вотъ и теперь, зачѣмъ тебѣ эти верблюды, слуги, тюки съ имуществомъ? Не легче ли тебѣ итти одному и думать о себѣ?
— Ты правъ, Тююзакъ,—согласился Бай-Сугды.—Жаль, что я 'раньше не подумалъ объ этомъ.
Онъ раздѣлилъ свое имущество между слугами и отнустилъ ихъ домой. — Бай-Сугды, ты сдѣлалъ еще пе все,—сказалъ Тююзакъ:—ступай въ ханство Шибэ, тамъ живетъ мудрѣйшій изъ хакимовъ, Урумчи-Олой... Онъ тебя научитъ всему.
Отъ ханства Хантыгая до ханства Чубарайгыра хакимъ Бай-Сугды ѣхалъ три недѣли, отъ хана. Майчака до хакима Тююзака онъ ѣхалъ тоже три недѣли, а отъ хакима Тююзака до хакима Урумчи-Олоя онъ уже шелъ пѣшкомъ цѣлыхъ три мѣсяца. На немъ оставалаеь самая простая одежда изъ верблюжьей шерсти, какую носили бѣдные пастухи, а за плечами въ тяжелой котомкѣ онъ несъ необходимые припасы для своего пропитанія. Дорога была трудная, горами, лѣсами, съ трудными переправами, но Бай-Сугды все шелъ впередъ, счастливый уже тѣмъ, что, благодаря Тююзаку, освободился отъ лишней тяжести. Въ самомъ дѣлѣ, для чего ему эти верблюды, слуги и тюки, когда одному человѣку такъ немного нужно?
Хакимъ Урумчи-Олой, старецъ ста двадцати лѣтъ, жилъ подъ открытымъ небомъ. Опъ такъ обросъ волосами, что долженъ былъ приподнять свои на-
