дрость народная. Есть люди, съ которыми встрѣчаемся ежедневно и образъ которыхъ, подобно волнѣ морской, не оставляетъ въ душѣ никакого слѣда. И есть люди, при встрѣчѣ съ которыми, образъ ихъ глубоко залегаетъ въ душѣ. Такой крупной натурой былъ о. Александръ. Образъ его крупными штрихами, рельефно запечатлѣлся въ душѣ того, кто встрѣчался съ нимъ. Наше время особенное, это время матеріализма, всебщей страсти къ наживѣ. Законная для каждаго забота о кускѣ хлѣба какъ-то незамѣтно для сыновъ вѣка сего перешло въ страсть къ наживѣ. Этотъ духъ царитъ повсюду: нѣтъ званія и сословія, котораго не коснулся-бы сей недобрый духъ, — когда и въ жизни, и въ литературѣ опошлены, поруганы лучшія идеалы христіанства, многіе изъ пастырей привыкаютъ смотрѣть на свое служеніе какъ на исполненіе обряда, забывъ о нравственномъ значеніи пастырства. Главное достоинство и заслуга усопшаго o. А. были въ томъ, что онъ свято въ душѣ своей хранилъ и высоко въ жизни несъ пастырскій образъ. Дѣло Божіе, служеніе Богу и благодатная помощь людямъ всегда были предметомъ заботъ и усилій о. А.; на матеріальныя приношенія онъ смотрѣлъ, какъ на малозначущій придатокъ къ главному дѣлу. Вотъ въ чемъ сила и величіе о. А. Вотъ чѣмъ привлекъ къ себѣ о. А. сердца этой многочисленной толпы прихожанъ и стяжалъ себѣ память «добраго и любимаго пастыря». Этимъ-же объясняется и то, что о. А. всегда трезвый, воздержный и скромный въ образѣ жизни не оставилъ по себѣ ни палатъ каменныхъ, ни стяжаній многихъ. Единственное, что оставилъ намъ послѣ себя о. A. это нерукотворенный памятникъ 38 лѣтняго честнаго, искренняго, достойнаго пастырскаго служенія. Присутствующіе здѣсь, возложившіе отъ мѣстнаго еврейства на гробъ o. А. вѣнокъ евреи, и иностранцы свидѣтельствуютъ о томъ, что о. A. былъ христіанинъ по преимуществу, что въ основу своего дела о. А. полагалъ христіанскую всепримиряющую любовь, главную, завѣщанную Христомъ силу для обновленія міра и единенія человѣковъ. Многотысячная толпа прихожанъ усопшаго, принесшая къ гробу свои скорбящія объ отошедшемъ сердца и орошающая прахъ почившаго искренними слезами объ утраченномъ служитъ лучшимъ доказательствомъ того, что усопшій былъ нелицемѣрный служитель Христовъ, истинно добрый пастырь своего стада. Прослужить 38 лѣтъ пастыремъ въ наше время есть дѣло трудное, выпадающее на долю немногихъ. Пропастырствовать во храмѣ 38 лѣтъ, при широкомъ разнообразіи лицъ, положеній словеснаго стада и стяжать себѣ имя „пастыря добраго и уважаемаго“ это есть
дрость народная. Есть люди, с которыми встречаемся ежедневно и образ которых, подобно волне морской, не оставляет в душе никакого следа. И есть люди, при встрече с которыми, образ их глубоко залегает в душе. Такой крупной натурой был о. Александр. Образ его крупными штрихами, рельефно запечатлелся в душе того, кто встречался с ним. Наше время особенное, это время материализма, всебщей страсти к наживе. Законная для каждого забота о куске хлеба как-то незаметно для сынов века сего перешло в страсть к наживе. Этот дух царит повсюду: нет звания и сословия, которого не коснулся бы сей недобрый дух, — когда и в жизни, и в литературе опошлены, поруганы лучшие идеалы христианства, многие из пастырей привыкают смотреть на свое служение как на исполнение обряда, забыв о нравственном значении пастырства. Главное достоинство и заслуга усопшего o. А. были в том, что он свято в душе своей хранил и высоко в жизни нес пастырский образ. Дело Божие, служение Богу и благодатная помощь людям всегда были предметом забот и усилий о. А.; на материальные приношения он смотрел, как на малозначущий придаток к главному делу. Вот в чём сила и величие о. А. Вот чем привлек к себе о. А. сердца этой многочисленной толпы прихожан и стяжал себе память «доброго и любимого пастыря». Этим же объясняется и то, что о. А. всегда трезвый, воздержный и скромный в образе жизни не оставил по себе ни палат каменных, ни стяжаний многих. Единственное, что оставил нам после себя о. A. это нерукотворенный памятник 38 летнего честного, искреннего, достойного пастырского служения. Присутствующие здесь, возложившие от местного еврейства на гроб o. А. венок евреи, и иностранцы свидетельствуют о том, что о. A. был христианин по преимуществу, что в основу своего дела о. А. полагал христианскую всепримиряющую любовь, главную, завещанную Христом силу для обновления мира и единения человеков. Многотысячная толпа прихожан усопшего, принесшая к гробу свои скорбящие об отошедшем сердца и орошающая прах почившего искренними слезами об утраченном служит лучшим доказательством того, что усопший был нелицемерный служитель Христов, истинно добрый пастырь своего стада. Прослужить 38 лет пастырем в наше время есть дело трудное, выпадающее на долю немногих. Пропастырствовать во храме 38 лет, при широком разнообразии лиц, положений словесного стада и стяжать себе имя „пастыря доброго и уважаемого“ это есть
