Съ тѣхъ поръ нашъ младшій сынъ, Зубаша, захворалъ.
Еще онъ вылизанъ едва и очень малъ.
Къ нему рѣшили мы скорѣй врача позвать,
И можетъ, — врачъ сказалъ, — онъ зрѣнье потерять.
Обидъ и горестей своихъ я не таю.
Молю васъ, государь, пусть жалобу мою
Верховному суду скорѣй передадутъ,
Инадъ злодѣемъ пусть свершится правый судъ!"
Благородъ терпѣть не могъ
Всякихъ тяжбъ и ссорныхъ дѣлъ,
Къ Хитролису не былъ строгъ:
Тотъ смѣшить его умѣлъ.
„Маршалъ, я хотѣлъ бы знать,"
Молвилъ онъ, „ты видѣлъ самъ,
Какъ посмѣлъ племянникъ дать
Волю лапамъ и словамъ?"
„Нѣтъ, но видѣла жена Хитролисины старанья,
И съ тѣхъ поръ она больна Стала отъ негодованья;
„Жиремонда и сильнѣй Лиса, и крупнѣй по виду.
С тех пор наш младший сын, Зубаша, захворал.
Еще он вылизан едва и очень мал.
К нему решили мы скорей врача позвать,
И может, — врач сказал, — он зренье потерять.
Обид и горестей своих я не таю.
Молю вас, государь, пусть жалобу мою
Верховному суду скорей передадут,
Инад злодеем пусть свершится правый суд!"
Благород терпеть не мог
Всяких тяжб и ссорных дел,
К Хитролису не был строг:
Тот смешить его умел.
„Маршал, я хотел бы знать,"
Молвил он, „ты видел сам,
Как посмел племянник дать
Волю лапам и словам?"
„Нет, но видела жена Хитролисины старанья,
И с тех пор она больна Стала от негодованья;
„Жиремонда и сильней Лиса, и крупней по виду.
