— Прости нас, авва[1], за то, что мы утруждали тебя всю ночь!
Но я говорил им:
— Отойдите от меня, делатели беззакония! Не искушайте раба Божия!
Поэтому, чада, любите безмолвие, пребывая всегда в богомыслии и моля всегда Бога о том, чтобы Он даровал вам ум чистый, свободный от греховных помыслов. Достоин похвалы, конечно, и тот подвижник, который, живя в мире, упражняется в добродетели, оказывая странноприимство или подавая милостыню, или помогая в трудах другим, или пребывая постоянно без гнева; такой человек достоин похвалы, потому что пребывает в добродетели, исполняет заповеди Господни, не оставляя и земных дел. Но лучше этого и достоин большей похвалы будет тот, кто, пребывая постоянно в богомыслии, от вещественного восходит к невещественному, предоставляя вещественное попечению и заботе других, сам же стремясь к небесному, постоянно предстоя пред Богом, отрешившись от всего мирского и уже не привязываясь снова к миру попечениями о земном: такой человек близок к Богу, Которого он прославляет непрестанно в молитвах и псалмопениях своих. Я знаю одного человека, подвизавшегося в пустыне, который в течение десяти лет совершенно не вкушал пищи земной, но Ангел Божий через два дня на третий приносил ему небесную пищу, и это было ему и пищею, и питием (преподобный Иоанн по-видимому говорил о каком-либо другом подвижнике, но это был он сам). Знаю также, — говорил он, — и то, что человеку тому диаволы представили однажды в привидении полки Ангелов, колесницу огненную и многих оруженосцев как бы некоего царя, который сказал ему:
— О человек! Ты праведно и добродетельно провел жизнь свою: теперь поклонись мне, и я вознесу тебя, как Илию[2].
Но монах тот сказал сам в себе:
— Все дни жизни своей я поклонялся Царю моему, Иисусу Христу. Если бы это был Он, то не стал бы требовать от меня поклонения.
