— Владыка, я не могу исповедать греха своего, потому что великий стыд удерживает меня.
Преподобный сказал ей:
— Если ты стыдишься исповедать устами, то пойди — напиши на хартии и принеси ко мне.
Она же сказала:
— Я и сего не могу исполнить.
Тогда святый сказал:
— Напиши, запечатай и отдай мне.
Написав свой грех, женщина заклинала святаго не разрывать печати и не читать ее писания. Получив его, Иоанн на пятый день после того преставился. О письме же том он никому не рассказал. Женщины той тогда в городе не было. Утром, после его похорон, женщина эта пришла в город и, узнав, что Патриарх умер и похоронен, горько скорбела, ибо она думала, что другие, после его смерти, взяв ее писание, прочитали о грехе ее. Пришедши ко гробу святаго, она взывала, к нему, как бы к живому:
— Человек Божий, — восклицала она, — я не осмелилась тебе самому исповедать греха моего, и вот, в настоящее время, он стал всем известен. О, лучше бы не отдавала я тебе той хартии с грехами моими. Горе мне, окаянной! Я стыдилась тебя, но теперь постиг меня еще больший стыд, и я стала посмешищем для всех. Но я не отступлю от твоей гробницы, пока ты не возвестишь мне, куда ты девал мое писание. Ведь ты не умер, но продолжаешь жить и ныне.
В таком состоянии она пробыла у гробницы Иоанна три дня. На третью ночь святый Иоанн воочию вышел из своего гроба, с двумя лежащими с ним епископами, и сказал плачущей:
— Женщина, доколе ты не оставишь нас в покое и не перестанешь слезами омочать наши одежды?
Сказав это, он передал ей запечатанное письмо со словами:
— Возьми свое письмо и, разорвав, взгляни.
После сего мертвые снова легли в свои гроба. Женщина же, приняв хартию, увидела свою печать целой и, разорвав, нашла написанное ею вытертым, а вместо сего было написано:
— Ради раба Моего Иоанна изглажден грех твой.
