няют их в порабощение себе и до тех пор обольщают их, пока души их не выйдут из тела обнаженными[1], не имея с собою ничего другого, кроме грехов своих.
Егеат сказал:
— Когда ваш Иисус проповедывал эти бабьи и пустые слова, Иудеи пригвоздили Его ко кресту.
Андрей отвечал:
— О, если бы ты захотел познать Таинство Креста: как Создатель человеческого рода, по Своей любви к нам, добровольно претерпел страдания на Кресте, потому что Он и о времени Своих страданий знал, и о тридневном Своем воскресении пророчествовал, и, сидя с нами на последней вечери, возвестил о Своем предателе, говоря о будущем, как о прошедшем, и добровольно пошел на то место, на котором имел быть предан в руки Иудеев.
— Удивляюсь тебе, — возразил Егеат, — что ты, будучи человеком мудрым, следуешь за Тем, Кого исповедуешь распятым на кресте — всё равно каким образом: добровольно или невольно[2].
Апостол отвечал:
— Велико Таинство Креста, — и если ты хочешь слышать, я скажу тебе.
— Это — не таинство, но казнь злодеев, — возразил Егеат.
Святый Андрей отвечал:
— Эта казнь — тайна человеческого обновления, только благоволи терпеливо выслушать меня.
— Выслушаю тебя терпеливо, — сказал судья, — но если ты не сделаешь того, что я приказываю, то понесешь на себе ту же Тайну Креста[3].
Апостол на это отвечал:
— Если бы я боялся крестной казни, то никогда не славил бы Креста.
Егеат сказал:
— Как ты хвалишь Крест по безумию своему, так не боишься смерти — по дерзости.
