Мужественный Трофим отвечал:
— Если бы я даже и хотел избавиться от смерти, то сие невозможно: ибо если ты не убьешь меня, то самое естество мое во всяком случае смертно. Смертию же до́лжно приобретать жизнь вечную, которая безмерно лучше и продолжительнее здешней, исполненной зол и кратковременной жизни, а благ будущей жизни не может видеть наше бренное око, ухо не может слышать, и на ум человеку они не придут. Я охвачен великим желанием сей жизни и радуюсь, слыша от тебя о смерти, коею ты мне угрожаешь.
Тогда Дионисий, весь дыша яростию, повелел бить святаго Трофима толстыми жилами; когда же били его, то мучитель говорил:
— Ты только обещай принести богам жертву, и тотчас же избавишься от мучения.
Он же, не обращая внимания на раны и слова мучителя, молчал.
Слуги, по повелению мучителя, взяли уксус, смешали его с горчицею и вливали в ноздри Трофиму. После сего, повесив его на дереве, резали ему бока, нанося глубокие продолговатые раны, и из ребер его исходили потоки крови.
Святый молча переносил сии муки, говоря себе самому: «мнѡ́ги скоѡ́рби пра́вєднымъ, и҆ ѿ всѣ́хъ и҆́хъ и҆зба́витъ ѧ҆̀ гдⷭ҇ь»[1].
Дионисий, услыхав это, сказал:
— Напрасна надежда твоя, Трофим, и тщетны твои помышления: ибо кто придет к тебе с неба и избавит тебя от настоящих страданий? Посему советую тебе принести богам жертву, и тогда ты поможешь себе.
Святый, смеясь безумию мучителя, отвечал:
— Никогда не отвергнусь я Бога моего, Истинного и Живаго.
Тогда Дионисий с яростью сказал слугам:
— Мучьте его еще.
И они стали его мучить с еще большею жестокостию.
Святый же молился и говорил так:
— При́зри съ нб҃сѐ бж҃е мо́й и҆ и҆зба́ви мѧ̀ ѿ сѣ́ти ловѧ́щихъ, ꙗ҆́кѡ ты̀ є҆сѝ терпѣ́нїе моѐ, гдⷭ҇и[2].
Мучитель повелел лить на раны святаго мученика уксус с солью, чтобы тем увеличить его страдания.
