жеством приближенных; она же была как самая последняя нищая. И удалилась она из его палатки, молясь Владыке и Богу своему, чтобы Он Сам устроил то, дабы муж и дети узнали ее. Затем выбрала она более удобное время, снова вошла к Евстафию и стала перед ним. А он, посмотрев на нее, спросил:
— Чего ты еще просишь у меня, старица?
Она поклонилась ему до земли и сказала:
— Умоляю тебя, господин мой, не прогневайся на меня, рабу свою, за то, что я хочу спросить тебя об одном деле. Ты же будь терпелив и выслушай меня.
Он сказал ей:
— Хорошо, говори.
Тогда она начала свою речь так:
— Не ты ли — Плакида, нареченный во Св. Крещении Евстафием? Не ты ли видел Христа на кресте среди оленьих рогов? Не ты ли ради Господа Бога вышел из Рима с женою и с двумя детьми, Агапием и Феопистом? Не у тебя ли чужестранец отнял жену на корабле? Свидетель мне на небе верный — Сам Христос Господь, ради Которого я претерпела многие напасти, в том, что я — жена твоя и что благодатию Христовою я сохранена была от оскорбления, ибо сей чужестранец в тот самый час, как отнял меня у тебя, погиб, наказанный гневом Божиим, а я осталась чистою, и теперь бедствую и скитаюсь.
Услышав всё сие, Евстафий как будто пробудился от сна и тотчас узнал жену свою, встал и обнял ее, и оба они много плакали от великой радости. И сказал Евстафий:
— Восхвалим и возблагодарим Христа Спасителя нашего, Который не оставил нас милостью Своею, но как обещал после скорбей утешить нас, так и сотворил!
И они со многими радостными слезами благодарили Бога. После сего, когда Евстафий перестал плакать, жена спросила его:
— Где же дети наши?
Он же, глубоко вздохнув, ответил:
— Звери съели их.
Тогда жена его сказала ему:
— Не скорби, господин мой! Бог помог нам нечаянно найти друг друга, так поможет Он нам найти и детей наших.
