Когда настало время вернуться въ городъ, порядокъ вещей измѣнился. Я не видѣла больше великой княгини и мы только обмѣнивались довольно частыми записками. Однажды во время большого обѣда на 80 персонъ во дворцѣ, на которомъ присутствовала и великая княгяня, великій князь сталъ говорить про конногвардейца Челищева, у котораго была интрига съ графиней Гендриковой, племянницей императрицы Елизаветы. Подъ вліяніемъ вина и прусской солдатчины, онъ сказалъ, что для примѣра слѣдовало бы отрубить Челищеву голову, чтобы другіе офицеры не смѣли ухаживать за фрейлинами и родственницами государыни. Гольштинскіе приспѣшники не замедлили кивками головы и словами выразить свое одобреніе.
— Ваше императорское высочество, — возразила я, — я никогда не слышала, чтобы взаимная любовь влекла за собой такое деспотическое и страшное наказаніе, какъ смерть избранника сердца!
— Вы еще ребенокъ, — отвѣтилъ великій князь, — и не понимаете, что когда имѣешь слабость не наказывать смертью людей достойныхъ ея, то неминуемо водворяются неповиновеніе и всевозможные безпорядки.
— Ваше высочество, — продолжала я, — вы говорите о предметѣ, внушающемъ всѣмъ присутствующимъ неизъяснимую тревогу, такъ какъ, за исключеніемъ вашихъ почтенныхъ генераловъ, всѣ мы, имѣющіе честь быть вашими гостями, родились въ то время, когда смертная казнь ужъ не примѣнялась.
— Это-то и скверно, — возразилъ великій князь; — отсутствіе смертной казни вызываетъ много безпорядковъ и уничтожаетъ дисциплину и субординацію.
Всѣ молчали кругомъ, и разговоръ шелъ только между нами двумя.
— Повторяю, — добавилъ онъ, — что вы еще ребенокъ и не понимаете подобныхъ вещей.
— Сознаюсь, ваше императорское высочество, что я, дѣйствительно, ничего въ этомъ не понимаю; но я чувствую
