Петръ III былъ совершенно равнодушенъ къ великому князю Павлу и никогда его не видалъ; за то маленькій князь каждый день видался съ матерью. Воспитателемъ его былъ старшій изъ братьевъ Паниныхъ, отозванный покойной императрицей, возложившей на него эти обязанности. Когда въ Петербургъ пріѣхалъ герцогъ Георгій Гольштейнъ-Готторпскій, родной дядя императора и императрицы (онъ былъ братъ матери государыни, принцессы Ангальтъ-Цербтской), Панинъ, чрезъ посредство Сальдерна, состоявшаго при особѣ принца Георгія (впослѣдствіи онъ игралъ большую роль и былъ русскимъ посломъ при польскомъ дворѣ), попросилъ принца Гольштейнъ-Готторпскаго и другого принца Гольштинскаго (болѣе отдаленнаго родственника ихъ величествъ) предложить государю присутствовать при экзаменѣ великаго князя. Императоръ склонился только на ихъ усиленныя просьбы, ссылаясь на то, что онъ ничего не пойметъ въ экзаменѣ. По окончаніи испытанія, императоръ громко сказалъ своимъ дядямъ:
— Кажется, этотъ мальчуганъ знаетъ больше насъ съ вами.
Онъ хотѣлъ наградить его чиномъ гвардейскаго унтеръ-офицера, и Панинъ съ трудомъ уговорилъ его не приводить своего намѣренія въ исполненіе, подъ предлогомъ, что подобная честь разовьетъ тщеславіе въ великомъ князѣ, и онъ, вообразивъ себя взрослымъ, не станетъ заниматься. Петръ III совершенно согласился съ этими доводами, не подозрѣвая того, что Панинъ смѣется надъ нимъ въ душѣ. Онъ вообразилъ также, что вознаградитъ самого Панина наилучшимъ образомъ, если возведетъ его въ чинъ генералъ-аншефа, что и было объявлено Панину Мельгуновымъ на слѣдующій день. Чтобы понять, насколько это было непріятно для Панина, надо знать, что ему было 48 лѣтъ, онъ былъ слабъ здоровьемъ, любилъ покой, всю свою жизнь провелъ при дворѣ или въ должности министра при иностранныхъ дворахъ, носилъ парикъ à trois marteaux, очень изысканно одѣвался, былъ вообще типичнымъ
