не черезъ комнату мужа. Когда хирургъ меня увидалъ, онъ совершенно растерялся и хотѣлъ послать за докторомъ и разбудить князя. Я не позволила ни того, ни другого; однако въ шесть часовъ мнѣ стало хуже и, думая, что я умираю, я велѣла разбудить мужа. Мой докторъ, будучи вмѣстѣ съ тѣмъ и придворнымъ лекаремъ, жилъ во дворцѣ въ большомъ разстояніи отъ насъ; онъ пріѣхалъ только послѣ девяти часовъ; онъ меня спасъ, но поправлялась я долго и очень медленно.
Императрица и великій князь крестили моего сына. Въ день, назначенный ея величествомъ, графиня Панина поѣхала ко двору и отвезла моего сына императрицѣ; но ея величество не справилась о моемъ здоровьѣ.
Вскорѣ дворъ уѣхалъ въ Петербургъ. Я осталась въ Москвѣ, каждый день принимала ванны, но силы мои не возвращались. Въ іюлѣ мужъ мой уѣхалъ въ Петербургъ и затѣмъ въ Дерптъ, гдѣ квартировалъ его полкъ. Я же переѣхала въ наше имѣніе, лежавшее въ 7 верстахъ отъ Москвы. Дѣвица Каменская съ сестрами раздѣляли мое уединеніе. Чистый воздухъ, холодныя ванны и правильная жизнь благотворно повліяли на мое здоровье. Въ декабрѣ я, хотя еще и не совсѣмъ окрѣпши, уѣхала въ Петербургъ, въ сопровожденіи старшей дѣвицы Каменской. Мужъ мой нанялъ для меня домъ Одара, помѣстительный и заново отдѣланный[1].
Вслѣдствіе смерти Августа, короля польскаго, польскій престолъ оказался вакантнымъ, что конечно представило широкое поле политическимъ интригамъ. Саксонская династія желала сохранить польскую корону въ своей семьѣ; прусскій король желалъ противоположнаго. Часть польскихъ вельможъ, подкупленные щедротами саксонскихъ курфюрстовъ, склонялась въ ихъ пользу. Другіе же, бу-
- ↑ Покажется, пожалуй, страннымъ, что у княгини Дашковой не было собственнаго дома и что она была вынуждена нанять домъ своего же протеже, который получилъ его отъ щедротъ императрицы.
