самыхъ отдаленныхъ тайникахъ ея нравственной натуры; покоились всѣ эти качества, не понятныя мужу, не бросающіяся въ глаза окружающимъ.
Не смотря на такую противуположность своихъ натуръ, а отчасти даже можетъ быть благодаря ей, Зонненфельды жили дружною семьей, и красавица жена была безупречно вѣрною подругой своего мужа; оба они любили другъ друга каждый по своему, что-же касается Эглы, то можно даже сказать, что она любила мужа больше всего, даже больше своей отчизны, — а она была самою ярой Венгеркой-патріоткой. Въ качествѣ таковой она съ самымъ горячимъ интересомъ слѣдила за тогдашнимъ движеніемъ Венгерской литературы. Съ вѣрою въ будущее, съ надеждою въ грядущую независимость Венгріи, съ любовью къ своему родному краю, жила она и въ томъ-же направленіи старалась воспитать и двоихъ дѣтей, которыми она одарила своего мужа.
Долго оставалась Эгла въ строгихъ границахъ своей семейной и домашней жизни, жила тою жизнью, какою живутъ женщины хорошей еврейской семьи, но мало по малу ее начали охватывать кипѣвшія кругомъ событія и умственный кругозоръ ея началъ быстро разширяться подъ вліяніемъ того, что являло собою Венгерское возстаніе. Съ горячимъ интересомъ слѣдила она за дебатами рейхстага, быстро развернувшеюся разладицею и наступившей затѣмъ междоусобной войной. Когда въ октябрьскіе дни Венгерская армія двинулась въ дѣло, Эгла почувствовала, что жизнь
самых отдаленных тайниках её нравственной натуры; покоились все эти качества, не понятные мужу, не бросающиеся в глаза окружающим.
Несмотря на такую противоположность своих натур, а отчасти даже может быть благодаря ей, Зонненфельды жили дружною семьей, и красавица жена была безупречно верною подругой своего мужа; оба они любили друг друга каждый по своему, что же касается Эглы, то можно даже сказать, что она любила мужа больше всего, даже больше своей отчизны, — а она была самою ярой Венгеркой-патриоткой. В качестве таковой она с самым горячим интересом следила за тогдашним движением Венгерской литературы. С верою в будущее, с надеждою в грядущую независимость Венгрии, с любовью к своему родному краю, жила она и в том же направлении старалась воспитать и двоих детей, которыми она одарила своего мужа.
Долго оставалась Эгла в строгих границах своей семейной и домашней жизни, жила тою жизнью, какою живут женщины хорошей еврейской семьи, но мало-помалу ее начали охватывать кипевшие кругом события и умственный кругозор её начал быстро расширяться под влиянием того, что являло собою Венгерское восстание. С горячим интересом следила она за дебатами рейхстага, быстро развернувшеюся разладицею и наступившей затем междоусобной войной. Когда в октябрьские дни Венгерская армия двинулась в дело, Эгла почувствовала, что жизнь
