ному изученію Талмуда — но въ тоже время именно къ этому занятію болѣе всего тяготѣла душа каждаго изъ никъ, а потому оба они и дѣлали въ этой области все что могли.
Отецъ Пинчева былъ портнымъ — значитъ и молодому Пинчеву предстояло сдѣлаться портнымъ. „Тата“ Пинчевъ работалъ только на важныхъ барынь; онъ шилъ платья помѣщицамъ, чиновницамъ, офицершамъ, разумѣется богатымъ еврейкамъ также; онъ питалъ презрѣніе къ „низмѣннымъ“ шерстянымъ матеріямъ и чувствовалъ себя на своемъ мѣстѣ только тогда, когда его ножницы кромсали бархатъ и шелкъ, когда предстояло что нибудь дѣлать изъ дорогаго мѣха; еще онъ любилъ имѣть дѣло съ кружевами. Пинчевъ сынъ наслѣдовалъ всѣ эти склонности своего родителя; ему было не по душѣ снимать мѣрки съ какой нибудь мѣлкой купчихи или ремесленницы; другое дѣло обмѣривать и вымѣривать изящный бюстъ какой нибудь графини, или охватывать бумажной полоской, сдѣланной изъ старой газеты, шикарную талію какой нибудь полковничьей дочки.
Минчевъ — иное дѣло. Отецъ Минчева былъ разнощикъ, онъ же сдѣлался извощикомъ. Онъ до глубины души уважалъ своего родителя, но промыселъ его былъ Минчеву не по душѣ; ему казались совершенно невыносимыми вся эта бѣготня по снѣгу, грязи, пыли, все это мотанье подъ горячими лучами солнца, всѣ эти продаваемые сюртуки, кафтаны, заячій мѣхъ. То-ли дѣло сидѣть на покойныхъ козлахъ собственнаго экипа-
ному изучению Талмуда — но в тоже время именно к этому занятию более всего тяготела душа каждого из ник, а потому оба они и делали в этой области всё что могли.
Отец Пинчева был портным — значит и молодому Пинчеву предстояло сделаться портным. „Тата“ Пинчев работал только на важных барынь; он шил платья помещицам, чиновницам, офицершам, разумеется богатым еврейкам также; он питал презрение к „низменным“ шерстяным материям и чувствовал себя на своем месте только тогда, когда его ножницы кромсали бархат и шелк, когда предстояло что-нибудь делать из дорогого меха; еще он любил иметь дело с кружевами. Пинчев сын наследовал все эти склонности своего родителя; ему было не по душе снимать мерки с какой нибудь мелкой купчихи или ремесленницы; другое дело обмеривать и вымеривать изящный бюст какой нибудь графини, или охватывать бумажной полоской, сделанной из старой газеты, шикарную талию какой нибудь полковничьей дочки.
Минчев — иное дело. Отец Минчева был разносчик, он же сделался извозчиком. Он до глубины души уважал своего родителя, но промысел его был Минчеву не по душе; ему казались совершенно невыносимыми вся эта беготня по снегу, грязи, пыли, всё это мотанье под горячими лучами солнца, все эти продаваемые сюртуки, кафтаны, заячий мех. То ли дело сидеть на покойных козлах собственного экипа-
