— Можетъ быть вы находите, что прилично честной еврейской дѣвушки позволять такому польскому пурецу[1], творить надъ собой подобныя шутки.
Эстерка, стоявшая въ эту минуту у самаго входа въ домъ, гдѣ на дубовыхъ косякахъ входной двери были прибиты гвоздями пожелтѣвшіе отъ времени листки съ надписями изъ Талмуда, опустила глазки, и видимо искренно сканфузилась.
— Что же вы не отвѣчаете мнѣ? — Допрашивалъ между тѣмъ Минчевъ. — Вѣдь ходитъ же у васъ во рту языкъ справо на лѣво, словно маятникъ, когда этого не нужно.
— Вы правы Минчевъ! — тихо проговорила дѣвушка. — Побраните меня какъ слѣдуетъ.
Но онъ ее не побранилъ еще; онъ только молча посмотрѣлъ на нее и въ этомъ взглядѣ было такъ много упрека и вмѣстѣ съ тѣмъ такъ много любви. Да! Онъ любилъ Эстерку, и она въ одинъ мигъ поняла это и поняла все его поведеніе по отношеніи къ ней. Она покраснѣла и не могла взглянуть ему въ лицо, какъ не могла рѣшиться стронуться съ мѣста.
Когда хлѣбный торговецъ, покончивъ дѣло съ Блаувейсомъ, вышелъ изъ шинка и Минчеву пришлось лѣзть на козлы, Эстерка бросила на него быстрый, робкій взглядъ, Минчевъ же отвѣтилъ ей самымъ дружескимъ поклономъ, такимъ поклономъ и такой улыбкой, какихъ Эстерка ни
- ↑ Примѣч. Пурецъ — презрительное выраженіе, нѣчто болѣе обидное чѣмъ русскія выраженія фертъ, хлыщъ, и пр.
— Может быть вы находите, что прилично честной еврейской девушки позволять такому польскому пурецу[1], творить над собой подобные шутки.
Эстерка, стоявшая в эту минуту у самого входа в дом, где на дубовых косяках входной двери были прибиты гвоздями пожелтевшие от времени листки с надписями из Талмуда, опустила глазки, и видимо искренно сконфузилась.
— Что же вы не отвечаете мне? — Допрашивал между тем Минчев. — Ведь ходит же у вас во рту язык справа налево, словно маятник, когда этого не нужно.
— Вы правы Минчев! — тихо проговорила девушка. — Побраните меня как следует.
Но он ее не побранил еще; он только молча посмотрел на нее и в этом взгляде было так много упрека и вместе с тем так много любви. Да! Он любил Эстерку, и она в один миг поняла это и поняла всё его поведение по отношении к ней. Она покраснела и не могла взглянуть ему в лицо, как не могла решиться стронуться с места.
Когда хлебный торговец, покончив дело с Блаувейсом, вышел из шинка и Минчеву пришлось лезть на козлы, Эстерка бросила на него быстрый, робкий взгляд, Минчев же ответил ей самым дружеским поклоном, таким поклоном и такой улыбкой, каких Эстерка ни
Примѣчанія
- ↑ Примеч. Пурец — презрительное выражение, нечто более обидное чем русские выражения ферт, хлыщ, и пр.
