Камень принесла, тотъ изъ банки, на которомъ сиживалъ зелененькій. Прижала камнемъ гадкую голову съ клещами и глазами. Давлю. Хрустнуло. А звенчатое тѣло все бьется, все извивается, и хвостъ вздымается стойкомъ вверхъ.
Противно не въ мочь.
Бросаю камень. Голова вся раздавлена.
Ничего. Ничего. Сейчасъ все кончится. Иду, все дѣловитая, къ себѣ. Хватаю двумя руками цѣпко банку и — въ окно.
Летитъ банка, брызжа водою, гнилой, мертвой, грязная банка далеко за окно, туда, гдѣ песочекъ чистенькій на цвѣтниковой площадкѣ. Это сердце вдругъ озлобилось острымъ кошачьимъ когтемъ.
Ничего. Такъ «скорѣй кончилось» въ моей банкѣ. Пусть.
А тамъ, въ болотѣ продолжается, — какъ Богъ устроилъ?..
Камень принесла, тот из банки, на котором сиживал зелененький. Прижала камнем гадкую голову с клещами и глазами. Давлю. Хрустнуло. А звенчатое тело всё бьется, всё извивается, и хвост вздымается стойком вверх.
Противно не в мочь.
Бросаю камень. Голова вся раздавлена.
Ничего. Ничего. Сейчас всё кончится. Иду, всё деловитая, к себе. Хватаю двумя руками цепко банку и — в окно.
Летит банка, брызжа водою, гнилой, мертвой, грязная банка далеко за окно, туда, где песочек чистенький на цветниковой площадке. Это сердце вдруг озлобилось острым кошачьим когтем.
Ничего. Так «скорей кончилось» в моей банке. Пусть.
А там, в болоте продолжается, — как Бог устроил?..
