Нельзя-ли лѣсу строевого? Погорѣли. Какъ есть въ полѣ остались. Крестьянскій — малорослый да корявый. Куда его на стройку! Управляющій говорилъ: большой заказъ получилъ на строевое дерево. Теперь будетъ весь сплавлять, что къ рубкѣ допущенъ…
Слышать не желаетъ…»
А эту просто мужъ прогналъ. Мужъ въ городѣ съ другой женой, не настоящей. Дѣти голодны, изба развалилась. Землю міръ отобралъ. Отъ вдовы всегда отберетъ… Если не будетъ помощи — спасенья, пойти надо по міру съ тремя, а четвертаго въ пастухи, восемь уже ему лѣтъ, девятый.
Мама слушаетъ, кошелекъ вынула. Кошелекъ набить серебромъ. Дала бабѣ серебра, дала погорѣльцамъ. Обѣщала со старшимъ сыномъ насчетъ выгона и поля поговорить.
— Только, вѣдь… если управляющей такъ говорилъ, вѣрно, и вправду ужъ нельзя… вѣрно, если можно-бы было… вѣдь если и мужики и господа тоже обѣднѣютъ… хозяйство, конечно ужъ хозяйство… здѣсь управляющій лучше понимаетъ…
И голосъ маминъ, спотыкаясь о безысходный мысли, заминается, потухаетъ…
Зоветъ ужинать дворецкій съ крыльца. И слышу по аллеѣ перебойный, звонкій, бойкій стукъ многихъ подковъ, и дрогнуло, и забилось, замирая
Нельзя ли лесу строевого? Погорели. Как есть, в поле остались. Крестьянский — малорослый да корявый. Куда его на стройку! Управляющий говорил: большой заказ получил на строевое дерево. Теперь будет весь сплавлять, что к рубке допущен…
Слышать не желает…»
А эту просто муж прогнал. Муж в городе с другой женой, ненастоящей. Дети голодны, изба развалилась. Землю мир отобрал. От вдовы всегда отберет… Если не будет помощи — спасенья, пойти надо по миру с тремя, а четвертого в пастухи, восемь уже ему лет, девятый.
Мама слушает, кошелек вынула. Кошелек набить серебром. Дала бабе серебра, дала погорельцам. Обещала со старшим сыном насчет выгона и поля поговорить.
— Только, ведь… если управляющей так говорил, верно, и вправду уж нельзя… верно, если можно бы было… ведь если и мужики и господа тоже обеднеют… хозяйство, конечно уж хозяйство… здесь управляющий лучше понимает…
И голос мамин, спотыкаясь о безысходный мысли, заминается, потухает…
Зовет ужинать дворецкий с крыльца. И слышу по аллее перебойный, звонкий, бойкий стук многих подков, и дрогнуло, и забилось, замирая
