— А если пара ословъ — такъ шибко побѣгутъ Людмила галопомъ. Знаешь, Коля, я ей голову привяжу вбокъ и галопомъ. Коля, а мы за тобой поспѣемъ? А?
— И ты галопомъ?
Онъ продолжаетъ насмѣхаться. Но на него нельзя сердиться и слишкомъ интересно…
— На тетеревей ты поѣдешь, и мы съ тобой.
— Да выводки еще только осенью стрѣляютъ.
— А весной что? Коля? Что весной?
— Весною? Дупеля. Токъ.
— Такъ я съ тобой всюду. Изъ монтекристо можно дупелей.
— Ты будешь стрѣлять?
— А что?
— Да ты всегда о зайцахъ молишься. Помнишь, тебя на колѣняхъ увидѣлъ Антипъ?
Это Антипъ, лѣсникъ. Мнѣ было стыдно вспомнить: братья взяли на охоту заячью, а я молилась.
— Вотъ вздоръ! я теперь совсѣмъ не такая. Я буду сама.
Мы уже взбѣгали по нашей лѣстницѣ. Звонили въ переднюю.
Пока не открыли двери, бросалась ему на шею, благодарила, вдругъ снова охваченная восторгомъ несмѣшаннымъ.
— А если пара ослов — так шибко побегут, Людмила галопом. Знаешь, Коля, я ей голову привяжу вбок, и галопом. Коля, а мы за тобой поспеем? А?
— И ты галопом?
Он продолжает насмехаться. Но на него нельзя сердиться и слишком интересно…
— На тетеревей ты поедешь, и мы с тобой.
— Да выводки еще только осенью стреляют.
— А весной что? Коля? Что весной?
— Весною? Дупеля. Ток.
— Так я с тобой всюду. Из монтекристо можно дупелей.
— Ты будешь стрелять?
— А что?
— Да ты всегда о зайцах молишься. Помнишь, тебя на коленях увидел Антип?
Это Антип, лесник. Мне было стыдно вспомнить: братья взяли на охоту заячью, а я молилась.
— Вот вздор! я теперь совсем не такая. Я буду сама.
Мы уже взбегали по нашей лестнице. Звонили в переднюю.
Пока не открыли двери, бросалась ему на шею, благодарила, вдруг снова охваченная восторгом несмешанным.
