Путеводные обманы.
Я услышала эти слова позднѣе, уже взрослою, отъ одной изъ моихъ подругъ, когда призналась ей, что обѣщали мнѣ пурпурно-огненныя крылья зари.
Путеводные обманы! У каждаго они возникаютъ и ведутъ, сказала она, и ведутъ, и ведутъ путями мукъ и путями восторговъ, грѣха и благости, разлукъ и упованій, — къ истинѣ.
Моими путеводными обманами въ ту весну, когда я узнала объ изгнаніи, — были тюфяки…
Вотъ какъ это случилось.
Созвали совѣтъ изъ семейныхъ и докторовъ. Была тетя Клавдія и дядя Андрюша, (тотъ, который любилъ маму и не любилъ меня за то, что я ее мучаю) старшіе два брата, сестра, она, сама мама, домашній годовой врачъ и имъ позванный второй врачъ, извѣстный психіатръ.
Врачи сначала меня раздѣли и долго выстукивали грудь, животъ, спину, колѣни. Я злилась, стыдилась, но была подавлена неожиданностью и торжественностью.
Потомъ стала говорить не своимъ, пугливымъ и спотыкающимся голосомъ мама, и долго говорила
Путеводные обманы.
Я услышала эти слова позднее, уже взрослою, от одной из моих подруг, когда призналась ей, что обещали мне пурпурно-огненные крылья зари.
Путеводные обманы! У каждого они возникают и ведут, сказала она, и ведут, и ведут путями мук и путями восторгов, греха и благости, разлук и упований, — к истине.
Моими путеводными обманами в ту весну, когда я узнала об изгнании, — были тюфяки…
Вот как это случилось.
Созвали совет из семейных и докторов. Была тетя Клавдия и дядя Андрюша (тот, который любил маму и не любил меня за то, что я ее мучаю), старшие два брата, сестра, она, сама мама, домашний годовой врач и им позванный второй врач, известный психиатр.
Врачи сначала меня раздели и долго выстукивали грудь, живот, спину, колени. Я злилась, стыдилась, но была подавлена неожиданностью и торжественностью.
Потом стала говорить не своим, пугливым и спотыкающимся голосом мама, и долго говорила
