въ его концѣ, у чернаго выхода, за занавѣской — кровать глухой Даши, а въ его началѣ — дверь въ мою учебную и комнату моей гувернантки, къ ней прилегавшую.
Двѣ ступени вели изъ полусвѣтлой шкафной внизъ въ темный нашъ корридоръ. Я ступала по нему не иначе, какъ на носкахъ, боясь раздавить таракановъ.
Я глупо, но непобѣдимо боялась таракановъ, и самымъ загадочнымъ и безстрашнымъ существомъ казался мнѣ высокій рыжій морильщикъ съ небольшими мѣхами въ одной рукѣ и жестянкой въ другой; онъ появлялся въ нашемъ печальномъ корридорѣ разъ въ мѣсяцъ, и каждый его приходъ приносилъ мнѣ безжалостно-тщетную надежду на избавленіе отъ моихъ враговъ.
Тараканы не исчезали… тараканы, выспавшись сладко отъ дурмана, просыпались бодрѣе прежняго, и я, съ ужасомъ, попрежнему проскакивала нѣсколько шаговъ, отдѣлявшимъ дверь учебной отъ ступенекъ въ болѣе свѣтлую шкафную, гдѣ я играла между одинокими уроками въ «гимнастическую школу» съ десятью моими мячиками всѣхъ возрастовъ.
Глухой Дашѣ оказывали мы благодѣяніе. Я это слышала отъ просто-Даши и отъ мамы. Глухую Дашу, въ утѣшеніе за то, что ея отца забо-
в его конце, у черного выхода, за занавеской — кровать глухой Даши, а в его начале — дверь в мою учебную и комнату моей гувернантки, к ней прилегавшую.
Две ступени вели из полусветлой шкафной вниз в темный наш коридор. Я ступала по нему не иначе, как на носках, боясь раздавить тараканов.
Я глупо, но непобедимо боялась тараканов, и самым загадочным и бесстрашным существом казался мне высокий рыжий морильщик с небольшими мехами в одной руке и жестянкой в другой; он появлялся в нашем печальном коридоре раз в месяц, и каждый его приход приносил мне безжалостно-тщетную надежду на избавление от моих врагов.
Тараканы не исчезали… тараканы, выспавшись сладко от дурмана, просыпались бодрее прежнего, и я, с ужасом, по-прежнему проскакивала несколько шагов, отделявших дверь учебной от ступенек в более светлую шкафную, где я играла между одинокими уроками в «гимнастическую школу» с десятью моими мячиками всех возрастов.
Глухой Даше оказывали мы благодеяние. Я это слышала от просто-Даши и от мамы. Глухую Дашу, в утешение за то, что её отца забо-
