направленіе соціальдемократіи не соотвѣтствуетъ жизни. «Искра» не сумѣла сдѣлаться совѣстью революціоннаго движенія въ Россіи, и въ то самое время, какъ волна революціоннаго движенія поднималась все выше и выше, «Искра» падала все ниже и ниже. Получился разладъ, невиданный доселѣ въ исторіи, разладъ между боевой арміей и ея руководителями. «Искра» забилась въ тупой уголъ ортодоксіи, увлекая за собой всю соціальдемократію. Апоѳеозомъ этого торжества на собственной могилѣ былъ II-ой съѣздъ».
«Мы присутствуемъ теперь на смѣшномъ, хотя и печальномъ зрѣлищѣ. Гг. ортодоксы, по крайней мѣрѣ, наиболѣе изворотливые изъ нихъ, трубятъ теперь отбой и послѣ того, какъ тактика «что дѣлать» привела ихъ къ кризису, они пишутъ покаянныя статьи и, полные оппортунизма, теперь подаютъ своимъ единомышленникамъ совѣты чего «не дѣлать».
«Невольно тутъ напрашивается на умъ такая параллель. Если 20 лѣтъ назадъ Плехановъ могъ возвѣщать передъ начинавшимся безвременьемъ наступленіе соціальдемократическаго періода, то теперь, мы, пережившіе всѣ муки родовъ нового революціоннаго теченія, съ полнымъ правомъ можемъ сказать: соціальдемократическій періодъ кончился, наступилъ періодъ соціально-революціонный».
Таковы, въ главныхъ чертахъ, взгляды И. П. Каляева на ходъ развитія русской революціи за послѣднее десятилѣтіе. Соціальдемократія не давала яснаго и точнаго отвѣта на вопросы, мучившіе его, и «Искра» не могла стать «совѣстью революціоннаго движенія». Оставались «иные, чистые, пути тернистые». И онъ, не колеблясь, пошелъ по нимъ.
направление социал-демократии не соответствует жизни. «Искра» не сумела сделаться совестью революционного движения в России, и в то самое время, как волна революционного движения поднималась все выше и выше, «Искра» падала все ниже и ниже. Получился разлад, невиданный доселе в истории, разлад между боевой армией и ее руководителями. «Искра» забилась в тупой угол ортодоксии, увлекая за собой всю социал-демократию. Апофеозом этого торжества на собственной могиле был II-ой съезд.»
«Мы присутствуем теперь на смешном, хотя и печальном зрелище. Гг. ортодоксы, по крайней мере, наиболее изворотливые из них, трубят теперь отбой и после того, как тактика «что делать» привела их к кризису, они пишут покаянные статьи и, полные оппортунизма, теперь подают своим единомышленникам советы чего «не делать».»
«Невольно тут напрашивается на ум такая параллель. Если 20 лет назад Плеханов мог возвещать перед начинавшимся безвременьем наступление социал-демократического периода, то теперь, мы, пережившие все муки родов нового революционного течения, с полным правом можем сказать: социал-демократический период кончился, наступил период социально-революционный.»
Таковы, в главных чертах, взгляды И. П. Каляева на ход развития русской революции за последнее десятилетие. Социал-демократия не давала ясного и точного ответа на вопросы, мучившие его, и «Искра» не могла стать «совестью революционного движения». Оставались «иные, чистые, пути тернистые». И он, не колеблясь, пошел по ним.
Мое свиданіе съ великой княгиней произошло вечеромъ 7-го февраля въ канцеляріи арестнаго дома Пятницкой части, куда меня привели нарочно. Я не былъ предупрежденъ о свиданіи, я не звалъ великую княгиню къ себѣ. Когда она вошла ко мнѣ, вся въ черномъ, медленной походкой разбитого горемъ человѣка, со слезами на глазахъ, я не узналъ ея и первоначально предположилъ, что это должно быть кто нибудь изъ арестованныхъ для опознанія. «Жена я его» — прошептала великая княгиня, приблизившись ко мнѣ. Я не всталъ передъ нею, и она безпомощно опустилась на сосѣдній стулъ и продолжала плакать, опустивъ голову на мои руки.
— Княгиня‚ — сказалъ я, — не плачьте. Это должно было слу-
Мое свидание с великой княгиней произошло вечером 7-го февраля в канцелярии арестного дома Пятницкой части, куда меня привели нарочно. Я не был предупрежден о свидании, я не звал великую княгиню к себе. Когда она вошла ко мне, вся в черном, медленной походкой разбитого горем человека, со слезами на глазах, я не узнал ее и первоначально предположил, что это должно быть кто-нибудь из арестованных для опознания. «Жена я его» — прошептала великая княгиня, приблизившись ко мне. Я не встал перед нею, и она беспомощно опустилась на соседний стул и продолжала плакать, опустив голову на мои руки.
— Княгиня‚ — сказал я, — не плачьте. Это должно было слу-
