Чинкъ достаточно подросъ, чтобы вообразить себя замѣчательной собакой; и онъ действительно былъ замѣчателенъ, но далеко не въ томъ смыслѣ, въ какомъ самъ себѣ это представлялъ. Онъ не былъ ни свирѣпъ, ни страшенъ, ни силенъ, ни быстроногъ, а представлялъ собою самую неугомонную, добродушную и глуповатую собачонку, которая когда-либо рвала въ клочья хозяйскіе сапоги. Его хозяинъ Билль Обрей, былъ старый горецъ, поселившійся подъ вершиной Гарнетъ, въ Іеллостоунскомъ паркѣ. Это былъ тихій уголокъ, въ сторонѣ отъ мѣстностей, посѣщаемыхъ туристами, и стоянка Билля до на-
Чинк достаточно подрос, чтобы вообразить себя замечательной собакой; и он действительно был замечателен, но далеко не в том смысле, в каком сам себе это представлял. Он не был ни свиреп, ни страшен, ни силён, ни быстроног, а представлял собою самую неугомонную, добродушную и глуповатую собачонку, которая когда-либо рвала в клочья хозяйские сапоги. Его хозяин Билль Обрей, был старый горец, поселившийся под вершиной Гарнет, в Йеллостоунском парке. Это был тихий уголок, в стороне от местностей, посещаемых туристами, и стоянка Билля до на-
